— Не они?! — Повернулся ко мне, сверкая глазами и рыкнул как дикий зверь.

— Они! — Я радостно подтвердила, еще и головой закивала. Какой молодец, пусть и голый молодец!

— Бей их! — Эти четверо закатали рукава и грозно направились в сторону детей…

— Аааа! — Они зажмурились, но единственное что их ожидало так это смачные подзатыльники и нравоучения. Один только Лю Чжан решил их научить уму разуму мокрым полотенцем.

А я довольно повернулась к моему будущему подопечному, чтобы проверить его реакцию.

Он вначале посмотрел на меня в ответ в непонимании. Моргнул, еще раз моргнул… А затем его будто озарило. Моя булочка с корицей посмотрел на меня снизу вверх в восхищении. Его большие глаза засверкали как звезды.

— Мастер секты Ли самая могущественная!… — Немного подумал, кивнул и добавил. — Очень очень очень мощная! Сильная! Самая лучшая! Вот!

— Да где эта нечестивая яо сильная?! За нее же всегда сражаются старейшины, а эта трусливая слабачка прячется за их спинами! — Вякнула девчушка, заставляя меня недовольно на нее зыркнуть. А я в полной мере осознала, что в ней собрался весь недостающий всему преступному району идиотизм… Ну и немудрено, учитывая, что судя по одежде они из секты старого хрыча. Очевидно от кого они наслушались про меня гадостей.

Очень смешно. Это все равно что сказать лучшему культиватору меча «За него же всегда сражается его меч, а этот трусливый даос прячется за ним». Трупные марионетки как раз и являются главным оружием некроманта.

Никто же не ожидает от мастера меча, что он вдруг пойдет биться в рукопашную или станет танцевать и петь успокаивающие песни. Также и от некроманта глупо ожидать, что он вдруг пойдет биться лично. Зачем? Если для этого у меня есть целая сильнейшая секта.

Четверо сильнейших боевых старейшин пугающе нахмурились.

— Что за чушь несет эта мелкая сопля? — Разъярился Лю Чжан и поднял ее в воздух за ворот ханьфу, вытряхивая из тушки дурные мысли. — Зачем мы еще тогда нужны? Собирать на себе пыль в качестве цветочных ваз?!

— Если Фэньцзинь вступила в бой лично, то это означает, что мертв самый последний член Секты Мириад Путей. Пока хоть один из нас жив, мы не позволим ей рисковать собой. — Объяснил догадливый Чжоу Дуоцай, поглядывая на моего будущего ученика. — Защищать ее наш самый главный долг и причина существования.

— Сражаться лично? Лично? Кажется от ужаса у меня сейчас начнется отклонение ци. — Чен Хаочи взволнованно ко мне повернулся и всплеснул руками. — Молю вас, только не слушайте ее!

Умрут они и я им сделаю новое тело. Умру я… и тысячи человек полягут вместе со мной. Естественно я не идиотка, чтобы этого не понимать.

Если бы не тот факт, что я могу контролировать любую свою трупную марионетку… они бы меня уже давным давно закрыли в безопасной комнате с мягкими стенами.

Все эти недоразумения возникали из-за того, что внешнему миру нельзя было сообщать, что я некромант.

Поэтому нужно было придумать как выкрутиться, утаить свою сущность и не опуститься в глазах своего будущего ученика.

— У каждого культиватора есть свой Путь Дао. Как мастера меча нельзя упрекать в том, что он сражается мечем, так мастера духовных техник нельзя обвинять в использовании духовных техник. Понял?

— Я все понял! — Мальчик усердно закивал.

— Тогда на сегодня экскурсия закончена. Возвращаемся в секту! — С этими словами я небрежно вытащила из кольца дудочку и сыграла особенно красивую и возвышенную мелодию…

С неба стремительно упал в пикете красноногий ибис, расправив крылья лишь у самой земли. Потоки воздуха отшвырнули во все стороны мусор, и чуть не снесли с моего тела алое ханьфу. Четко улавливая настроение хозяйки, духовное животное постаралось выглядеть наиболее величественно и бесподобно. Сяо Хун* широко раскрыла белоснежные крылья, давая насладиться своей красотой и великолепием. Ее оперение было белым и лишь ноги и голова были алыми словно кровь.

— Гиу! Гиу! — Возвестила прекрасная птица.

«Как тебе? Я хороша, хороша?»

Будучи связанной с ней контрактом, я могла общаться с Сяо Хун телепатически.

«Ты самая лучшая! В тебя невозможно было не влюбиться!» — Постановила запрыгивая на довольную птицу вместе с впечатлительным подростком.

— Какая красивая… — Завороженно прошептал мальчик, а я довольно кивнула.

— Полетели! — И мы взлетели в небеса окрашенные в яркие краски. Я обнимала бедную булочку с корицей сзади, сидя на шее Сяо Хун. Его уши весь полет горели ярко красным, словно цветы сливы Мэньхуа, а спина оставалась такой напряженной, словно в него воткнули штык.