— У тебя сейчас такой взгляд, будто ты планируешь захватить мир.

— Это не по моей части, — весело фыркаю в ответ.

— А что по твоей? Кто ты?

— Я тебе уже несколько раз говорила. Если не веришь, то с твоими связями ты можешь все обо мне прекрасно разузнать и сам.

— Могу, — кивает, соглашаясь, — но знаешь, что самое интересное?

— Что?

— Не хочу.

Снова фыркаю.

— Еще скажи, что я тебе понравилась и зацепила.

— Зацепила, это да. Я не знаю, чего от тебя ожидать и мне нравится эта непредсказуемость.

— Неожиданно, но это лишь доказывает, что не все в этой жизни можно купить. Если ты сам сейчас говоришь, что испытываешь эмоции, за которые не платишь и они тебе нравятся.

— Я плачу за них.

Скептично вздергиваю бровь.

— Не деньгами, — решает пояснить, — временем, ужином, если хочешь, да и нервами тоже.

— Тебя так послушать, то получается, что все в этой жизни сводится к товарно-денежным отношениям.

— Так и есть.

— Нет, взять хотя бы любовь.

— Ты опять, — он тяжело вздыхает, — хорошо. Давай поговорим о любви, что является одним из ключевых подтверждений так называемой любви? Свершившийся факт, который считается, что доказывает любовь?

— Что?

— Брак, конечно.

— Допустим.

— Так вот, брак, как ни что иное доказывает отсутствие эфемерного понятия любовь. Пара заключает сделку, подтверждая ее с помощью бумаги, свидетельства о браке. По которой мужчина обязуется обеспечивать женщину, защищать, оберегать, женщина же в ответ должна заботиться, поддерживать чистоту и уют в доме. Обязанности могут разниться от страны к стране, от семьи к семье в зависимости от тех или иных традиций. И если кто-то нарушает договоренности или одна сторона считает, что эти обязанности нарушены, случается развод. Любой человек стремиться лишь к собственному комфорту и удовлетворению своих потребностей.

— Ты и правда не веришь, — ошеломленно выдыхаю я.

— В чем я не прав?

Если честно, у меня нет аргументов, разве что только:

— А как же дети? Если человек стремиться только к собственному удовольствию, то как женщины идут на уход за младенцами? Бессонные ночи, потеря красоты, возможно работы.

— Это очень здорово продумано природой. Так называемая связь матери и ребенка не что иное, как выброс гормонов.

— Но тогда почему о детях заботятся, когда они вырастают? Выброс гормонов вещь единоразовая.

— Чтобы доказать свою состоятельность как родителя.

Заставили ли меня слова Макса задуматься? Да. Он не задает больше вопросов, дает мне время подумать над тем, что он сказал. А я понимаю одно. Мне не нравится такая позиция. Она мне не близка. Я бы сказала, что планирую счастливую старость с кошками, не потому, чтобы хочу, чтобы кошки потом обо мне хорошо отзывались, это смешно. А потому, что так смогу им помочь. Мне это кажется правильным. Помогать тем, кому ты можешь помочь, и кто сам не в состоянии справиться.

— Помощь со стороны местных черепахам на пляже тоже по-твоему имеет под собой какой-то меркантильный интерес? — тем не менее не удерживаюсь от комментария.

— Пока для меня вообще безвозмездная помощь кому-либо остается загадкой. Я не понимаю, как люди на это идут и какие цели преследуют, — пожимает плечами Макс, — но обязательно пойму.

Я усмехаюсь. Верит ли он мне, что я занимаюсь охраной природы? Если верит, то тогда его дружелюбие сейчас не более, чем способ решить озвученную задачу. Если нет, то получается, что он хочет вывести меня на чистую воду. В любом случае, о честных доверительных отношениях, речи не идет. Что ж, зато ужин был прекрасен.

Смотрю на часы, и, правда, пора домой.

— Поехали? — спрашивает Макс, правильно расценив мое настроение.

— Да.

Уже хочу встать, как вдруг со стороны воды начинает разноситься громогласное «Га-Га-Га» вперемешку с «Кря-Кря-Кря». Поворачиваю голову и вижу огромную стаю птиц, которая выплывает на центр реки. Дети вскакивают со своих мест и начинают в воду кидать различную еду. Но гуси и утки оказываются упитанными и привередливыми.

— Ты видишь? Видишь? — тараторю я, тыкая пальцем в птиц.

— Вижу, — раздается почему-то совсем рядом, видимо Макс тоже решил поближе рассмотреть птиц.

— Скорее, дай что-нибудь, что они любят?

— Я не знаю, — спокойно откликается Макс.

— Ты же тут уже столько раз был?

Разворачиваюсь в другую от Макса сторону и смотрю, что у нас осталось на столе. Черт, хлеб я весь съела. Как по волшебству появляется мальчишка-официант и ставит перед нами новую корзинку с хлебом.

— Спасибо, — искренне говорю я.

Паренек кивает, сначала мне, потом Максу и скрывается.