Потом Анна положила смартфон на столешницу бара и вплотную подошла к Александре, упорно глядя в глаза.

– Ты знаешь, кнопа, сколько официанток я сплавила отсюда? У меня здесь особые связи и лучше бы тебе держать язык за зубами и спокойно выполнять свою работу. Иначе… – Она театрально промолчала, выразительно сверкнув глазами, и, протиснувшись мимо стойки, вышла из зала. Александры уловила отчетливый табачный шлейф.

Лия через секунду оказалась рядом с Александрой.

– Какая муха тебя укусила? Чего ты за эту утку вступаешься? Вот уж действительно кому заняться нечем. – Лия закатила глаза и быстрым шагом направилась к двери вслед за Анной.

Эта девушка совершенно не блистала умом и к тому же была слишком молода, не больше восемнадцати лет, что позволяло Анне верховодить как рабочими моментами, так и мнением так называемой подруги. А еще Александре показалось, что Лия попросту боится Анну и делает все, чтобы не попасть под лавовую волну ее гнева.

– Почему? Потому, что она моя мать… – Тихо прошептала Александра, когда девушки скрылись за входной дверью, и ее голос сорвался.

Уже битый час он не мог присесть. Громким раскатистым голосом заполнял все пространство своего небольшого, но вполне уютного кабинета. В своих доводах он был абсолютно уверен, но вот убедить клиента в правильности определенных действий, оказалось непросто. Его голос иногда срывался на фальцет, сопровождаясь неистовым покашливанием, и он то и дело хлестал воду. Воротничок рубашки казалось, вот-вот задушит. Он подошел к окну и распахнул его настежь. Теплый летний, но озлобленный ветер, тут же ворвался в помещение, донеся с собой пылинки и песок, так, что он почувствовал легкое похрустывание на зубах. Кажется сейчас начнется буря. Небо уже заволокло свинцовыми тучами, невозмутимые кроны деревьев все сильней трепало и как-то сразу приумолкли птицы. Он замолчал и прислушался. На том конце провода тоже притихли. Однако через несколько секунд он понял, что просто-напросто оборвалась связь. Перезванивать он не станет. Его душевное состояние на данный момент было аналогично надвигающейся буре за окном. Нужно успокоиться. Он сел в кресло и только теперь осознал, как сильно устали ноги. Сколько же он говорил по телефону? Час? Полтора?

Он запрокинул голову наверх, развязал галстук и закрыл лицо мощными широкими ладонями.

Стук в дверь.

– Войдите.

– Мистер Шельд, я все сделал.

В дверях появился молодой парень. Он поспешно вошел в кабинет и, не дожидаясь ответа, положил стопку бумаг на стол шефу. Его синяя футболка врезалась в тело, было заметно, что вещь ему явно не по размеру. Но в наше время трудно понять причину такого стиля: отсутствие ли это денег на новую одежду, либо желание обтянуть рельефы своего тела. Он запустил длинные пальцы в копну темных взъерошенных волос и с удивлением заметил, что карандаш, который он безуспешно искал последние пару часов, все это время был у него за ухом.

Мистер Шельд сидел молча, словно за последний час выговорил весь дневной лимит слов. Он бросил короткий взгляд на бумаги с кое-где выделенными предложениями, где-то вычеркнутыми и уставился на юношу. Затем, сделав глубокий шумный вдох, он заговорил, делая паузы между каждым словом.

– Прошло всего-навсего три часа. Ты приносишь мне уже готовый материал? Материал, на который я выделил тебе двое суток?

– Мистер Шельд, это задание слишком простое для меня. Я могу делать нечто большее.

– Ты выполнил?

– Выполнил. Уникальность текста все сто процентов!

Он молод. Очень молод, но ведет себя довольно уверенно и раскованно перед потенциальным работодателем. И не похож на тех молодых журналистов, которых он, Стивен Шельд, редактор крупнейшей в Лондоне газеты News Day, нанимал прежде. Скорей этот парень напоминал Стивену самого себя: амбициозный и не обделенный врожденной харизмой и внешней привлекательностью. Однако, признать его дар письма и вознести на голову лавровый венец- означало потерять столь ценный кадр. Стивен взял в руки бумаги и пробежался глазами по всем пяти статьям, которые обычно вводили в ступор большинство людей.

За окном ветер беспощадно клонил деревья к земле. Дождь начался внезапно. Тяжелые капли хлестко били по стеклам и, поощряемые раскатами грома, с еще большей силой врывались в кабинет. Стивен, не отрываясь от статьи, молча указал пальцем на окно. Затем лениво приподнял глаза. Парень сначала состроил гримасу, но потом все-таки подошел и плотно закрыл окно.

«Так-то лучше, мальчик…» – подумал Шельд и криво усмехнулся. Да, он должен показать мальцу его место. А еще то, что хорошее расположение, доверие, как и высокооплачиваемую работу, нужно заслужить.

– Питер… – Стивен прокашлялся в огромный кулак. – Статьи неплохие. Многое я бы менять не стал, но тебе следует еще поработать над собственным стилем. Сейчас я вижу бездарную попытку скопировать слог Джона Бёрнса. Я прав?

Было видно, что от такой проницательности парень немного растерялся.

– Я немного вдохновлялся им, но копировать слог совсем не пытался.

– Давай сделаем так… – Стивен снова глянул в окно и, как ни странно, буря потихоньку умиротворяла его душевное состояние. К тому же, этот Питер смог поднять ему настроение. Стивен любил искать в молодых журналистах то, что, по его мнению, однажды поднимет издание на новый уровень. – Ты будешь работать. Пока это испытательный срок. Неделя. За это время ты предоставишь мне несколько статей по моему заказу. А также выполнишь некоторые задания. Спустя семь дней мы снова поднимем этот вопрос и решим, дать ли тебе место в моей команде, или отправить в закат. – Стивен махнул ладонью куда-то сквозь стену.