Элли сидела на заднем сидении такси, её пальцы бессознательно крутили телефон, но экран оставался чёрным. Она даже не пыталась его включить. Мысли унеслись далеко за пределы машины, за пределы ночного города, который проплывал за окном. Фонари мягко освещали мокрый асфальт, редкие огни витрин мигали теплыми оттенками, а шум вечеринки остался позади, превратившись в еле слышное эхо.

Алекс.

Его образ заполнил её разум. Она снова и снова прокручивала моменты их разговора, его мягкий, но уверенный голос, то, как он смотрел на неё, как будто видел что-то большее, чем она сама. Этот взгляд. Она не могла избавиться от мысли, что в нём была какая-то редкая искренность, которая пугала и притягивала одновременно.

Её пальцы слегка задрожали, и она спрятала телефон в сумочку, чтобы не видеть пустой экран. В памяти всплывали его улыбка, тепло его ладони, когда они танцевали, и то, как её сердце, казалось, нашло новый ритм, следуя за его движениями.

"Может, это просто момент. Один вечер, ничего больше," – пыталась успокоить себя Элли, но сердце не соглашалось.

Она закрыла глаза, прислонившись лбом к прохладному стеклу, и позволила себе улыбнуться. Улыбка была тихой, почти неосознанной, но такой искренней, что на мгновение растопила её внутренние страхи.

– Всё хорошо? – раздался спокойный голос таксиста.

Элли вздрогнула, вернувшись в реальность.

– Да, всё отлично, – ответила она, стараясь скрыть свои эмоции. Она поправила волосы, словно это могло помочь спрятать ту бурю, что бушевала у неё внутри.

Но чем ближе машина подъезжала к её дому, тем сильнее росло знакомое беспокойство. Радость, которую она только что испытывала, начала постепенно угасать, как пламя свечи под порывом ветра.

"А вдруг это ненастоящее? А вдруг он просто так разговаривал со мной? Из вежливости? Может, завтра он даже не вспомнит моего имени."

Вопросы обрушились на неё лавиной, и каждая новая мысль казалась острее и болезненнее предыдущей.

Такси остановилось. Элли поблагодарила водителя, расплатилась и вышла, чувствуя, как на плечи давит тяжесть собственных сомнений. Ночь была прохладной, и воздух обжигал лёгкие. Она открыла дверь подъезда, шаги по пустой лестнице отдавались гулким эхом, словно напоминая ей о её одиночестве.

В квартире было темно и тихо. Элли включила ночник в гостиной, который залил комнату мягким тёплым светом. Она бросила сумку на кресло, скинула туфли и почти бездумно опустилась на диван.

Обхватив колени руками, Элли почувствовала, как всё пережитое за вечер начинает переполнять её. Радость, нежность, страх и сомнения смешались в один хаос. Она закрыла глаза, пытаясь упорядочить свои мысли, но вместо этого перед глазами снова возникло его лицо.

"Почему я так боюсь?"

Ответ был в прошлом. Образы всплывали сами собой: школа, тот мальчик, которому она решилась рассказать о своих чувствах. Она так долго готовилась, выбирала слова, а потом… смех. Его громкий, почти презрительный смех, который, казалось, выбил землю у неё из-под ног.

Элли вздрогнула, как будто этот звук снова отозвался где-то рядом. Она прижала руки к лицу, пытаясь избавиться от этой давящей тяжести воспоминаний.

"Алекс другой," – шептало её сердце, но разум упрямо сопротивлялся.

Она не могла поверить, что кто-то действительно мог увидеть её настоящую. За её привычной улыбкой, за её маской равнодушия скрывалась она – хрупкая, уязвимая, и её пугало, что Алекс это заметил.

Она подняла голову и глубоко вдохнула. "Может, хватит бояться? Может, просто позволить себе почувствовать?"

Элли знала, что этот вечер оставил в её жизни след. Пусть ещё неясный и зыбкий, но он был настоящим. И теперь ей оставалось только решить – даст ли она этому следу перерасти в нечто большее.

Элли сидела на диване, обхватив себя руками, словно пыталась защититься от невидимого врага. Тишина комнаты обрушилась на неё, как волна, оставив её наедине с мыслями, которые она боялась облечь в слова.

Она вспомнила, как в детстве её мать могла долго молчать после какой-нибудь незначительной детской шалости, не поднимая взгляда от книги или телевизора. Это молчание было хуже наказания, хуже криков. Каждый раз, когда она пыталась заслужить её внимание – нарисовать картинку, рассказать историю, – мать отвечала холодным, равнодушным взглядом, будто говорила: "Не старайся. Ты всё равно недостаточно хороша."

Эти сцены врезались в память, словно шрамы, которые время не смогло стереть. Каждый раз, когда она слышала похвалу или видела чьё-то доброжелательное внимание, где-то внутри неё звучал тихий, но уверенный голос: "Это ненадолго. Ты их разочаруешь."

Элли поднялась с дивана и начала ходить по комнате, стараясь избавиться от удушающего чувства тревоги. Её шаги глухо отдавались в пустоте квартиры, но это только усиливало внутренний хаос.

"Алекс слишком хорош," – думала она, кусая губу. Его доброта, лёгкость и искренность казались чем-то из другой реальности, чего она не могла позволить себе принять.