Фома дернулся, будто от удара. В глазах снова вспыхнула ярость — багровая, испепеляющая. Но он с явным трудом взял себя в руки.

— Потом сочтемся, — процедил сквозь зубы, — С Димой у нас будет отдельный разговор. И с Дарьей тоже. Никуда эти ублюдки от меня не денутся, в аду достану!

Мирмеции, робко выглядывающие из своих укрытий, при этих словах дружно вздрогнули. Переглянулись с опаской, зашушукались. Похоже, кровожадность Фомы пугала даже духов.

— А кроме Кривотолковых у тебя есть друзья? — спросил я, — Ты явно не мог появиться на турнире без их помощи. Айсштиль нашла на арене рунические знаки, которые позволили тебе преодолеть защитные чары и телепортироваться. Колись давай, кто такие! А то союзничков от меня утаиваешь, нехорошо!

Фома бросил на меня очередной испепеляющий взгляд. Процедил нехотя:

— Не друзья. Ну и не совсем союзнички. Скорее уж, случайные попутчики и сочувствующие. Мы с ними вроде как вынужденно объединились.

— Ну так и кто они? — не отставал я. Любопытство буквально распирало меня изнутри. Кому ж это еще приспичило бодаться с влиятельнейшим кланом Синегорья?

Фома скривился так, будто лимон раскусил. Нехотя обронил:

— Гризли это. Ну, из банды Грифов который. Он смог пролезть в участники турнира под чужой личиной. Он и оставил руны на арене во время своего боя. Лютые они, беспредельщики. Но сейчас нам с ними по пути. Черные Хирурги и Кривотокловы их в свое время сильно прижали, вот и затаили обиду, гады. Нашли общий язык, короче.

И замолчал. Всем своим видом давая понять — продолжения не будет. Мол, это вся информация, уважаемый Безумов — радуйтесь. А нет — так и не больно-то хотелось.

Я хмыкнул про себя. Слышал я что-то про Грифов краем уха от Перчинки. Сорвиголовы не хуже тех же Стервятников… Но банда довольно мелкая.

А вслух задумчиво протянул:

— Что ж… любопытные у тебя кореша, ничего не скажешь. С ними только хлопот наживешь, помяни мое слово…

— Не твоего ума дело, — отрезал Фома. И вдруг как-то заполошно глянул по сторонам, — Ладно, Безумов, закругляемся. Не хватало еще, чтобы нас тут засекли ненароком. У твоих-то девок, поди, язык без костей! Чего доброго, сболтнут лишнего…

Я невольно улыбнулся, покосившись на мирмеций. Те жались к стенам, затравленно мигали глазенками. Того гляди, опять под стол нырнут от греха подальше!

— Не бойся, лунатик, — хохотнул я, — Они у меня умницы, не выдадут. Да и кому им сплетничать-то? Здесь же божественное измерение, чужих не бывает. Только если я сам кого приведу…

Фома недоверчиво хмыкнул. Но возражать не стал — видать, и сам уже порядком подустал от всей этой нервотрепки.

А в следующий миг одна из мирмеций (кажется, Колокольчик, я их пока ещё путаю) несмело высунулась из-за колонны. Робко хлопая ресницами, пролепетала:

— Папочка, а может вы это… ну, вернётесь за стол? Мы новый чай заварим, с мятой! И пирожных подадим, с кремом. М?..

Я не сдержал снисходительной улыбки. Ишь, зелье приторное! И ведь не откажешься — обидятся ведь…

— Хорошо, милая, — кивнул благосклонно, — Уговорила, красавица. Мы с Фомой ещё немножко посидим. Правда ведь, дружище?

И повернулся к Лисовскому, приподняв бровь. А то вдруг опять ощетинится — мол, чаи гонять не нанимался! Но нет, обошлось. Фома лишь закатил глаза и обреченно вздохнул:

— Ладно уж, наливай свой чай. Хуже все равно не будет…

Кажется, чай с мёдом мирмеций ему всё-таки зашел…

Светлана стремительным шагом вошла в приемный покой Особого Учреждения для Содержания Одаренных. ОУСО, так и называлось. Подобные здания были спроектированы таким образом, чтобы удержать даже сильнейших Одаренных, если те вдруг взбунтуются или сойдут с ума. Это было мрачное здание из серого гранита, с узкими зарешеченными окнами и массивными стальными дверьми. Каждый сантиметр стен был исписан защитными рунами и дышал холодной угрозой.

Охранник на входе вытянулся по стойке смирно, завидев дочь влиятельного узника.

— Госпожа, до назначенного вам времени еще минута, — раздался чей-то голос сбоку, — Пожалуйста, имейте терпение…

Но княжна Соколова даже не удостоила его взглядом. Расправив плечи и вздернув подбородок, она прошествовала в камеру для свиданий.

Князь Георгий Константинович Соколов уже ждал ее там. Он сидел за столом, с безупречной осанкой, руки сложены перед собой. Даже оранжевая роба не могла скрыть его врожденного аристократизма и достоинства.

Князь и княжна молча разглядывали друг друга сквозь толстое бронестекло, усиленное магическими чарами. Когда Светлана опустилась на стул напротив, охранник за ее спиной нервно дернулся. Девчонка была слишком непредсказуемой, чтобы спускать с нее глаз хоть на миг!

— Здравствуй, папенька, — наконец произнесла Света. Голос ее звучал чуть суховато, — Как ты тут?

Князь ободряюще улыбнулся дочери:

— Здравствуй, милая. Со мной все в порядке, не переживай. Держусь.

Он обвел глазами камеру и поморщился: