Дама согласно кивает головой, ей всё равно, как посторонний шум, но, чтобы не обидеть надо «сделать интерес».

–И тут мы им нате: подводные атомные торпеды. а у них вулкан Йелоустон, если рванёт мало никому не покажется…

Это уже женщине во след, она встала и направилась к выходу. Мужчина обиженно посмотрел ей в спину, потом перевёл взгляд на меня…Нет! Я прикрываю глаза. сплю я. слушать глобальные мировые проблемы и кивать головой не хотелось. Спасибо, наслушался с утра новостей… Ехать двадцать минут. остановка под мостом. Конечная. Народ дружно высыпается из вагонов и как на демонстрации плотным потомком устремляется к краю платформы, где в свою очередь разделяется на два направления, лево и право. Левый в свою очередь ещё на два. Худых которые сразу переходят рельсы и протискиваются в щель , в бетонном заборе сорок сантиметров ( как в некоторых западных монастырях дверь в трапезную , кто не пролез . значит не голоден) и всех остальных которые следуют дальше под мост , там пролом шире…Так что стройные экономят время.

Мне до работы можно дойти пешком, одна остановка. подходя к дороге, вижу подъехавшую маршрутку. Прокачусь.

Выхожу из пазика и стаю на переходе, жду, когда красный человечек на светофоре поменяется на зелёного.

– Помогите мне пожалуйста. – женский грудной голос.

Кручу головой кого это просят. Никого… Значит меня.

Разворачиваюсь. Передо мной Титаник (увидел и утонул), идеально миниатюрная фигура, которую невозможно скрыть одеждой. Смоляная. длинная чёлка. на лево, правая стороны выбрита на ноль, синие вытянутые глаза, минимум косметики (если она вообще есть). Тут захочешь не откажешь… Единственное что не лепилось ко всему этому это одежда. Голубая короткая хлопчатобумажная куртка с капюшоном (к ней претензий нет) и чёрное платье до колен с белым кружевным воротничком и такой же полосой на расклешённой юбке. Как в одежда в царских гимназиях. На ногах чулки. чёрные в крупный вытянутый крест и белые кроссовки на десяти сантиметровой подошве. Серьги висячие. крупные в виде сердца, расписанные эмалью всех цветов радуги, и сверху наклеены эльфийские остроконечные уши.

Руки в белых перчатках сжимают выдвижную ручку среднего размера чемодана мыльницы на колёсиках.

Вздыхаю.

–-Вам через дорогу перевезти?

– Нет. простите мне вон до того дома. здесь не далеко. – машет неопределённо рукой.

Всё влип. Суетливо хватаю ручку чемодана, пробую приподнять с трудом.

– Вы туда книг набили?

– Нет…консервы.

–Ну тогда всё понятно. – буду катить.

Идём. Колёсики поскрипывают под тяжестью.

–Меня Лиза зовут.

Молчу.

–А вас?

– Очень приятно … Федя. – самое часто повторяемое в нашей квартире имя.

–Вы забавный…

– Это да. Одно время клоуном в цирке работал, был слишком смешным, зрителям приходилось скорую вызывать. так ухахатывались, перевели в рабочие по уходу за животными, но, когда увидели, что я с ними разговариваю, а они мне отвечают. уволили…

–Интересно … А я к вам в город прибыла работать.

«Кем, проституткой?» Подумал, но не сказал.

–Нет не угадали. Управляющим по кризисным ситуациям. Меня попросили заняться одним делом, помочь…

–Понятно…-чтоб хоть что-то сказать.

Останавливаемся у двухэтажного старого домика. здесь все такие. Первый этаж не жилой, занят конторой.

– Вот мы и пришли. Я здесь квартиру снимаю на втором этаже. Помогите наверх чемодан занести.

Тёмно синие глаза прищурились, такого цвета в природе не бывает, линзы. На верх я думаю сил у меня дотащить этот сейф на колёсах хватит.

– Пойдёмте.

Заходим во двор, тополя, кусты в палисаднике, сломанный штакетник, деревянная самодельная лавочка у входа, напротив низкие сараи. По средине стол лавочки по краям , рядом треть , разбитой бетонной плиты с торчащей арматурой и ржавая конструкция для выбивания ковров .У подъезда вместо асфальта раскрошенные красные кирпичи , лужи грязь и остатки серого снега . Летом здесь наверно повеселей.

Открываю скрипучую дверь , пропускаю даму вперёд и захожу в полумрак подъезда . Сверху сквозь запылённые стёкла пробивается слабый свет . Бетона нет всё из дерева, ступени, перила, стены, когда-то выкрашенные в голубой цвет. до этого в зелёный и ещё раньше в жёлтый. Летопись покраски легко читалась на отвалившихся кусках. Неизвестный скульптор долго трудился над барельефом: «Вася». Нецензурные надписи и рисунки закрашены фиолетовой краской . которая впрочем только подчёркивала ранее написанное .Пробую поднять чемодан , нет лучше вкатывать на лестницу постепенно, ступень за ступенью . Пыхчу вцепившись в ручку «сейфа» , поднимаюсь спиной вперёд .В это время раздаётся скрип открываемой входной двери , поднимаю голову посмотреть кого ещё принесло в это захолустье. Длинный, нелепый силуэт перепутать невозможно! Вова лыбиться всеми своими белоснежными зубами. вставной челюсти…

Моментально бросаю чемодан, наверх к окну, выбить и вывалиться во двор, может не разобьюсь. Трюк не удался упираюсь в широкую грудь «неандертала».

–Здра…вствуй…те!!!– Антуан.

– Доброе утро …– Вова подтянулся с низу.

Мышеловка захлопнулась, и я как большой крыс стою с сыром дор блю в зубах.

Лиза на верхней площадке, улыбается (кризис менеджер, твою…). Антуан без видимых усилий открывает, обитую железом дверь, со звонким хлопком она исчезает в квартире вместе с проёмом, вообще то дверь открывается наружу… Ощущаю стальную хватку на своих плечах, руки крюки подталкивают к проёму, как краб растопыриваю конечности, упираюсь в косяк, набираю в лёгкие побольше воздуха и ору:

–Пожар!!!

Почему пожар, больше шансов на то, что кто ни будь появится. На «Убивают» не выйдет никто. 4

Улей. Звук рассерженных пчёл гудит в ушах, наверно я большой пчёл вернее трутень, вернувшийся без мёда, рабочее сообщество не довольно. знали бы они что без меня не появились бы на свет. Темнота постепенно приобретает реальность, тусклый свет, расплывчатые очертания окна. Я постепенно очухиваюсь. Сквозь прикрытые веки осматриваю помещение. Обычная кухня, окно. стол, стулья, газовая плита, настенные шкафы, раковина где-то над головой. Я полулёжа развалился на полу в углу у мойки, рядом табуретка с облезлыми железными ножками. правая нога упёрлась в чёрное заляпанное, мусорное ведро. Постепенно прихожу в себя, стараюсь не шевелиться, руки и ноги не связаны, ну это они зря, бегаю я не хорошо. Бегаю я отлично, даже сейчас…