— Молодец, что позвонил… Сколько он взял патронов? Какие? Дробь, картечь, пули?

— Бреннеке.

Кулебякин покачал головой.

— Пули, значит… На крупную дичь. Только нет у нас дичи такой сейчас, да и Антоша не охотник. На человека решил поохотиться, курвец. Смотри, Михалыч, если этот упырь пристрелит кого — я с тебя первого спрошу! Я тебя лично в камеру сопровожу и баланду выдам!

Начальник уже покраснел. Только привычного стола не было у него под рукой, чтобы хорошенько кулаком по нему грохнуть. Мы же с Мухтаром помалкивали.

— Не нагнетай, Петрович, кто ж знал, кто ж знал? Ты лучше скажи, когда на зорьку пойдем?

— Сезон не открылся еще, — шикнул на продавца Кулебякин.

— Ха! — хитро прищурился тот. — Когда это тебя останавливало?

Пока старые приятели препирались, я осмотрелся. Ружья, карабины, красавец СКС. Еще есть надувные лодки, патронташи. Спальники и всякие сапоги. Даже пожалел, что не охотник. При виде такого добра где-то внутри колыхнулись инстинкты — многое хочется в берлогу к себе умыкнуть. Успокоил себя тем, что теперь я тоже сродни охотнику — только выслеживаю не дичь. А самого опасного хищника — Человека.

— Михалыч, — окликнул я, отрывая продавца от разговора, так как они с шефом уже плавно от охоты скатились на не менее животрепещущую тему — про баб.

У меня же вопрос простывал — возможно, буквально.

— Ёлки-кедры тебе в чащу! Кому Михалыч, а кому Игнат Михайлович, — язвительно отозвался бородач.

Не успел я ничего сказать, как шеф разъяснил товарищу:

— Ты на него бочку не кати… Он тоже из милиции, а не пса выгуливает. Мой лучший сотрудник… просто в гипсе.

— А-а… Это который вчерась мальчонку нашел?

Сарафанное радио в Зарыбинске работало отменно.

— Он самый.

— Прости, командир, не знал, кто ты есть, — извиняясь, закивал Михалыч, — чего хотел-то?

— Трубецкой, когда покупал патроны, трогал еще что-нибудь? Касался предметов, на которых могли бы остаться его запаховые следы?

— Ох! Болотная кочка мне в пятки! — продавец почесал космы, переходящие по щеке в бороду. — Я ж не помню… Не смотрел. Вроде чего-то теребонькал… А-а, точно! Ножичек он брал! В руках вертел. Вот этот, охотничий… Ага, гля, мужики, здесь его следочки прилипнуть запросто могли. Чтоб его сохатый на рога надел.

— Сам-то нож сильно не трогай, — распорядился я. — Клади на прилавок. Положи, говорю.

Продавец подчинился, поджал губы и спорить не стал. Видно, что ему хотелось показать нам этот нож во всей красе, но мы тут не за покупками — а на месте происшествия объект лучше не лапать. Лучше вообще не дышать в его сторону, так надежнее будет.

Я взял нож за кончик клинка и положил на пол, примерно туда, где мог стоять Трубецкой, когда покупал патроны.

— Нюхай! Нюхай! — приказал я Мухтару.

Конечно, найти преступника по запаху в городе — дело очень сложное. Почти нереальное, но отработать след я должен в любом случае.

— Добрый пес, — одобрительно крякнул Михалыч. — Пасеку охранять в самый раз…

— Балда! — замахнулся на него Кулебякин. — Да он человека спас! А ты — пасека, пасека…

— Ищи, — скомандовал я, и Мухтар, поводив почти по самому полу носом, повел меня на выход из магазина.

— Бывай, Михалыч! — кивнул товарищу Кулебякин. — Нам работать надо, некогда с тобой лясы точить. Зинке привет!

— Бывай, Петрович! Ни пуха, ни пера, ни осечки, ни ржавого топора!

Мы вышли на улицу. Я знал, в какой стороне находится квартира Трубецкого, где сейчас проживала его мать, но пёс повел нас совсем не в ту сторону.

Мы обогнули магазин, прошли узкой дорожкой через двор и очутились в зоне бараков. Деревянные строения вот уже который десяток лет готовились к сносу, но продолжали чудесным образом существовать. Правда, один из них был уже заброшен, жильцов переселили в новостройку, а дом не сносили, по причине того, что двор не расформирован и в соседних домах живут люди.

Вот к этому заброшенному бараку и повел нас Мухтар. Выбитые окна заколочены, двери тоже забиты. Покосившийся и длинный, как паровозный вагон, домина хмуро смотрел на нас черными оконными проемами.

— Ядрена трясина! — Кулебякин остановился и, потрогав кобуру, прошептал. — Там, что ли, прячется?

— Похоже на то… — кивнул я и придержал пса, негромко похвалив его и потрепав за отличную работу. — Свезло нам, Петр Петрович. Обычно в городских условиях след тяжело вести… А тут прямиком в барак уперлись.