Шрифт:
В общагу я все равно наведывался, у меня там были вещички, и кое-что периодически нужно было взять.
Нурик всякий раз встречал меня круглыми глазами:
— Ты вернулся, Мороз?
— Нет, в гости, — спешил я его успокоить, ведь жить одному ему понравилось, можно было водить преспокойненько Василину.
Долго еще их конфенто-букетный продлится? Кто знает, пока он был вполне доволен, только иногда вздыхал, что Танька-учетчица с работы на кино намекала, а он теперь домашний, как кот кастрированный. И даже в мыслях не может изменять Василине, потому что она сразу его убьет, а потом выселит.
— Кончилась воля-на… — вздыхал он. — Новые заявки на сердце больше не принимаются… Эх, Мороз, чувствую себя на балансе общежития. И все права у коменданта.
— А как ты хотел? — подмигнул я, наворачивая яичницу с колбасой, которую Нурик приготовил по моей просьбе, соскучился я по ней. — Ты теперь в отношениях, так что придержи казахских коней. Женщину понимать надо…
— Легко тебе говорить, у самого, поди, ни одной девки нет. А вот как их понять?
— Это да… — кивнул я. — Но на самом деле, женщину понять легко, она как открытая книга, хоть и по астрономии. Правда, на языке суахили. Но ведь открытая же…
— Я вот что тебе скажу, Мороз. Как старший, — Нурик положил мне руку на здоровое плечо. — Все беды — от них…
— Эк тебя понесло, а мы еще чай даже не пили.
— У меня ничего нет сладкого, не обессудь, Мороз. Может, что-нибудь купим к чаю?
— Давай купим. А ты чего хочешь?
— Пива.
— И скумбрии копчёной.
— Ага…
И мы сгоняли за пивом. Скумбрии не удалось раздобыть, копчёную не так-то просто купить, а к гастроном к Милю мы не пошли, время не стали терять. Зато разжились вялеными лещами. Твердыми, как кулак пролетария. Но рыбка оказалась очень даже ничего и в меру соленая. Тоже неплохо.
Стол застелили газетой, чтобы чешую шелушить. Разлили пиво из трехлитровой банки по эмалированным кружкам. Расселись…
— Ну, за здоровье-на! — поднял кружку Нурик. — Чтобы рука зажила и дети были, — он кивнул на мой гипс.
— Детей рано, — улыбнулся я. — А рука и так заживет. Давай лучше за дружбу!
— А давай!
Чокнулись и опустошили сразу по полкружки.
— У-ух! Хорошо-о! — вытер пену с губ Нурик. — Ты когда уже обратно переедешь? Вот так бы посиделки с тобой устраивали… А?
Можно подумать, скучает тут без меня полновластный хозяин этой комнаты. Ну ладно, поверю. Тут дверь без стука распахнулась и на пороге выросла Василина.
— Гляди-ка ты, сидят, пьют среди бела дня! — уперла она в пухлые бока руки. — Алкашня…
— Да ладно, Вась, — Нурик поставил банку под стол на всякий случай. — Друг пришел… Отдыхаем.
— Ладно, — уже мягче приговорила коменда. — Сидите… с Сашкой разрешаю пить. Он парень с головой, не то что некоторые.
Слово «некоторые» адресовалось явно Нурлану.
— К вам гостья, — улыбалась комендант.
Только сейчас я заметил, что за широким станом Василины Егоровны кто-то переминался. Не видно толком, потому что кто-то явно помельче ее.
— Кто еще там? — нахмурился Нурик и, вытянув шею, прогорланил за спину Василины: — У нас пива нету! Кончилось!
— Тю-ю… Надо ей пиво больно ваше… Дама к вам.
— Ко мне или к Морозу? — оживился вдруг сосед.
— К Сашке, конечно, — зыркнула недобро Василина на Ахметова. — Если бы к тебе такая краля пришла, я бы тебе вмиг батур вырвала.
— Ой, да что начинаешь, ладно тебе… Спросить уж нельзя, — потянул Нурик.
— Заходи, девочка, — посторонилась Василина, пропуская гостью. — Ты чьих такая красивая будешь? Хо-оспади, худенькая, как соломинка, как тебя ветром не унесло?
Девушка оказалась, действительно стройная и красивая.
— Привет, Саша, — улыбнулась она.
Глава 2
— Алена? — неподдельно удивился я. — Ты как здесь? Ты же в лагере…
— Приехала тебя повидать, узнала про то, как ты отличился. Нам про тебя заметку из газеты зачитали на заседании Совета дружины, и я приехала на денек, думала, ты весь израненный, беспомощный, но, смотрю, дела не так плохи, — хитро прищурилась старшая пионервожатая.
Но на лице её ещё лежала тень той тревоги, с которой она сюда ехала.
— Ладно, я пойду, — сказала Василина. — А вы бы хоть девушке тубаретку предложили.
— Заходите, — подскочил Нурик и изобразил казахский реверанс (может, это было что-то другое, но я про себя нарёк его так). — Пиво будете?
Василина зыркнула на Ахметова, и тот умерил пыл гостеприимства, убрал улыбку кота с довольного лица.
— Я бы хотела поговорить с Сашей наедине, — чуть отстранилась от ухаживаний Нурика девушка.