– С ними все будет в порядке, Улла.

– Откуда ты знаешь? От нас ничего не зависит. Мы не можем ничего контролировать.

– Послушай, Мартен и Клеменс умные и сильные мальчики. Они не позволят друг другу попасть в беду, а еще, как выяснилось, у них есть прекрасные друзья. Мы хорошо воспитали наших детей. Они знают, что не всему в этом мире стоит верить. Мы с тобой не всесильны – это так, но ведь и никто не всесилен. Это нормально, что ты переживаешь. Я тоже беспокоюсь за них, но стараюсь мириться с этим. Мы их родители, Улла. Мы всегда будем ощущать эту тревогу, но кроме нее есть и другие чувства. Правда же?

Улла чуть отстранилась, подняла голову, чтобы посмотреть мужу в глаза. Йорген всегда хорошо подбирал слова. Он был ее крепким якорем, ее поддержкой.

– Правда, – сказала она и слабо улыбнулась.

– Налить тебе вина?

Улла покачала головой.

– Можешь сделать мне чай?

Йорген поставил чайник, взглянул на часы и прислушался. Сверху не доносилось ни звука. Обычно в это время в комнате Мартена играла негромкая музыка.

– Половина одиннадцатого… Спят? – он с сомнением посмотрел на жену.

– Обведи сегодняшний день в календаре красным.

– Так и придется.

Улла немного расслабилась. Она чувствовала, что напряжение медленно отпускает ее. Когда Йорген поставил перед ней кружку жасминового чая, она выдохнула и мысленно сказала самой себе: «с твоими детьми все будет хорошо».

Дети не спали. Мартен сидел в комнате брата, забравшись с ногами в его постель. Клеменс лежал, стараясь не двигать больной ногой. Отец наложил ему повязку, мама принесла на ночь теплого молока. Все это случилось уже после того, как родители его отчитали. Вообще-то Клеменс редко расстраивал родителей. Куда больше хлопот им доставлял подрастающий Мартен. Клеменс же всегда ужасно переживал, если делал что-то, что заставляло родителей переживать или злиться.

– Не мог другое место выбрать, чтобы спрятаться? – сердито спросил Мартен.

Клеменс встретился с ним взглядом.

– Там было мало места…

– Не надо было играть.

– Почему?

Мартен возвел глаза к потолку.

– Ты соображаешь или нет вообще? Мама перепугалась не на шутку. Я видел.

– Но…

– Если бы ты шею сломал, а не просто ногу подвернул? Что тогда? А?

Отчитывая брата, Мартен на мгновение испытал удовольствие, которого тут же устыдился и быстро одернул себя. Тем более, что в глазах Клеменса заблестели слезы.

– Ничего… Ничего же не случилось, – прошептал он, опустив голову.

Мартен вздохнул, наклонился к брату и прижал его к себе.

– Это хорошо, что ничего страшного не произошло. Хорошо, что ты поправишься. Просто ты чертовски напугал нас всех.

Клеменс замер.

– И тебя тоже?

– Черт возьми, конечно! Пообещай, что будешь осторожнее.

– Я уже пообещал родителям.

– А теперь мне.

– Хорошо. Я даю слово, что буду осторожнее.

Мартен кивнул, разжал объятия и спиной привалился к стене. Они с Клеменсом редко проводили вечера вместе, но на этот раз ему захотелось побыть с братом подольше.

– Как твоя нога? Полегче?

– Если лежать спокойно, то не болит почти.

– Тебе повезло, что не перелом. Я однажды так руку сломал, что даже кость наружу вылезла.

Клеменс открыл рот от изумления.

– Да ну?

– Ага, – с гордостью отозвался Мартен.

– Это когда было?

– Давно еще. Ты совсем под стол пешком ходил.

– Как это случилось?

Мартен подтянул одну ногу к груди, опустил подбородок на колено.

– В рождественскую ночь. Мы были в гостях у кого-то из соседей, а у них крыльцо такое дурацкое… Я поскользнулся и упал.

Клеменс рассмеялся.

– В Рождество?

– В Рождество. В гипсе потом долго ходил.

Клеменс покачал головой, потянулся к столу, чтобы взять стакан с остатками молока на донышке. Рядом в белой тарелке лежало шоколадное рассыпчатое печенье, но сладкого Клеменсу не хотелось.

– Завтра придут Эсбен и Кайса. Поиграешь с нами?

– Даже не проси.

Клеменс допил молоко и чуть нахмурился.

– Почему?

– М-е-л-ю-з-г-а, – по буквам вывел Мартен.

– Перестань. Если бы я был старше, то не издевался бы над тобой все время.

– Да я же не все время.

Клеменс надул губы и пихнул брата в бок здоровой ногой.

– Конечно. Только семь дней в неделю.

Братья переглянулись и одновременно фыркнули. Если начистоту, то Мартен никогда открыто не издевался над Клеменсом. Подкалывал, конечно, но за рамки никогда не выходил. Между ними не было ни обид, ни неприязни. Просто Мартен был старше – и это во многом объясняло его поведение.

– Посмотрим телевизор? – предложил Клеменс.

Мартен перегнулся через брата, сунул в рот печенье и завалился на спину. Волосы закрыли ему лицо, и он растрепал их ладонью. Ему давно пора было стричься.