— Поражаюсь твоей проницательности! — тяжело вздохнул гауптманн. — Она прислала мне эту бутылку на вокзал с курьером…

— Вот, сучка… Извини, Михаэль! — тут же поправился Кремер. — Все бабы одинаковы…

— Всё так и есть, Фриц… Всё так и есть… — Вновь тяжело вздохнул Иван. — Наливай…

— Ты что, Михаэль, — с настоящим ужасом в глазах воскликнул Фриц, — собираешься пить этот божественный нектар, как обычное пойло?

— А чего тут сложного? — удивленно пожал плечами Иван. — Наливай, да пей. К тому же я такого дорогого коньяка никогда не пробовал.

— Ох, Михаэль-Михаэль! — Укоризненно покачал головой Кремер. — Ты не понимаешь, какого наслаждения лишаешь сам себя. Но ты еще молод, и всё у тебя впереди! А я тебя научу, как старший и более опытный товарищ. Пойдем.

Оберст-лейтенант вышел из кабинета, разведчик — следом. Заперев входную дверь, Кремер, свесившись вниз на перилах лестницы, громко крикнул:

— Тухель! Тухель, разрази меня гром! Оглох, что ли?

Дверь на первом этаже скрипнула, являя «на свет» ужезнакомого Чумакову охранника из «Комариной церкви».

— Я здесь, герр оберст-лейтенант! — задрав голову, ответно прокричал тот.

— Сегодня меня больше ни для кого нет! — безапелляционно заявил Кремер.

— А что говорить, если будут спрашивать, герр оберст-лейтенант? — А солдатик-то попался дотошный.

— Что угодно, — отмахнулся Фриц, — от «уехал с инспекцией», до «пал смертью храбрых». Все!

— Яволь, герр оберст-лейтенат! — отрапортовал Тухель, вновь скрываясь за дверью.

— За мной, Михаэль! — распорядился Кремер, направляясь в дальний конец тускло освещенного коридора.

Остановившись у низенькой неприметной дверки, оберст-лейтенант отпер её еще одним ключом со связки и, наклонив голову, прошел внутрь. Чумаков последовал за старшим офицером и оказался в небольшой уютной комнате, с одним большим окном, выходящем прямо на расположение танкового полка. Со второго этажа было отлично видно, как серьёзные бронированные машины растянулись вдоль кромки виднеющейся неподалёку лесополосы.

Маленькое помещение было превращено в этакую «комнату отдыха»: обшарпанные стены с растрескавшейся штукатуркой были «задрапированы» основательно потертой красной бархатной тканью, по всей видимости, бывшей некогда театральным занавесом.

Возле самого окна, распахнутого настежь по причине жары, стоял маленький столик, а рядом с ним два старых резных кресла с облупившейся позолотой, явно привезенные в Дом культуры Тарасовки из какого-нибудь отдаленного барского поместья. В самой деревне Чумаков ничего подобного не заметил.

Кремер усадил Ивана в одно из этих кресел, а сам уселся напротив, поставив на стол вожделенную пузатую бутылку с коллекционным коньяком.

— Значит так, Михаэль, слушай и запоминай… — словно делясь некой сокровенной тайной, произнес Фриц, ловко откупоривая бутылку лежащим тут же на столике штопором. — Во-первых: такой божественный напиток грех пить из простых стаканов… — нараспев произнес он, выставляя на столешницу два пузатых бокала с зауженным верхом, которые он вытащил откуда-то из-под стола.

— Это же снифтер, не так ли, Фриц? — Блеснул эрудицией Чумаков, которого тоже в спешном порядке подготовили к подобной ситуации.

— Ты прав, Михаэль, только из таких бокалов и следует наслаждаться вкусом настоящего выдержанного коньяка! А для начала — просто проникнись уважением к столь благородному напитку! Представляешь, дружище, сколько он зрел? — риторически спросил он Кремер.

— Пока еще нет, — мотнул головой Иван, хотя, лучше Кремера знал ответ на этот вопрос. Но он сейчас отрабатывал роль абсолютно несведущего в дорогих напитках болвана. — Я даже бутылку рассмотреть, как следует, не успел.

— В купаж этого настоящего произведения искусства входят коньячные спирты едва ли не столетней выдержки! — произнес оберст-лейтенант, буквально гипнотизируя бутыль. — Поэтому и призываю тебя насладиться этим нектаром богов!

— Я весь в внимании, Фриц! Готов перенять твой бесценный опыт.

— Так вот, — продолжил Кремер, — идеальная температура подачи коньяка — двадцать-двадцать пять градусов Цельсия. — Будем считать, что температура в пределах нормы, — заявил он, прикоснувшись рукой к открытой бутылке. — Наливай, дружище… примерно на четверть бокала…

Чумаков взял бутылку и покорно плеснул темной тягучей жидкости в пузатые бокалы.

— Для того, чтобы оценить полностью непередаваемо-многоцветную гамму ароматов коньяка, помогает классический широкий бокал с зауженным верхом — снифтер, — продолжал вещать оберст-лейтенант. — В переводе с английского это значит «нюхать». Уж поверьте старому вояке на слово — Островные обезьянки умеют ценить и наслаждаться настоящим коньяком! Процесс дегустации, а это именно процесс, следует начинать с оценки внешнего вида напитка. Возьмем бокал за ножку и начнем медленно вращать его вокруг своей оси… Ну же, Михаэль, не отставайте, я прошу…