Товарищ "Чума" 3
"Meister der Fl?che" - так пугливо называли его фрицы, назначая за голову неуловимого врага невероятную награду. Ведь там, где он появлялся, у фашистов буквально горела земля под ногами и рушились все планы.
В Ставке Верховного главнокомандующего ему был заочно присвоен оперативный псевдоним "Товарищ "Чума". Однако, откуда взялся этот неизвестный "народный мститель", не знал даже сам Сталин.
Никто на всем белом свете не мог и предположить, что под этим псевдонимом скрывается попаданец из будущего, обладающий очень опасным Даром, ставшим для нацистов настоящим Проклятием.
Пролог
Сознание вернулось рывком, словно кто-то вылил на меня ушат холодной воды. Голова чудовищно трещала и разламывалась на части. Болезненная пульсация отдавалась даже в глазных яблоках. Так же неприятно саднила челюсть на правой половине лица, и отчего-то ныли зубы, как будто мне кто-то неслабо зарядил кулаком по мордасам. Сердце гулко билось в ребра, которые отчего-то тоже ломило, хоть караул кричи! Что же, черт побери, со мной произошло?
Я затрепыхался, судорожно пытаясь хоть как-то приподняться и привести себя в вертикальное положение. Судя по ощущениям, я лежал навзничь на чем-то твердом, холодном и мокром. Мокром? Я повозил руками вокруг, рассчитывая обрести еще и точку опоры — но это точно вода, твою медь!
Я действительно лежал в неглубокой луже, прижимаясь саднящей щекой к холодной и гладкой каменной поверхности! Оставив попытки подняться, не принесшие никаких результатов — руки лишь бессильно подламывались, я прикоснулся к пульсирующей голове и, нащупав на лбу огромное болезненное вздутие — шишку, которая продолжала отекать и стремительно увеличиваться в размерах с каждой пройденной секундой.
А еще с моих волос стекала мне на лицо холодная влага. Похоже, что меня действительно отливали водой, чтобы я пришел в сознание. И вот в этой самой луже я сейчас и распластался этакой вялой морской звездой, не способной решительно ни к каким действиям.
Но вспомнить, как я оказался в такой нелепой ситуации, я решительно не мог. Налицо серьезное сотрясение мозга, если чего не похуже. А пока я даже свое имя вспомнить не мог, не говоря уже обо всем остальном. И кто же я, в конце-то концов?
— Sieht so aus, als hattest du es etwas ubertrieben, Sigmund! — услышал я немецкую речь, донесшуюся до меня сквозь шум в ушах. — Du hattest ihn nicht so hart auf den Kopf schlagen sollen!
[Кажется, ты немного перестарался, Зигмунд! Не стоило его так сильно бить по голове! (нем.)]
Ну, немецким языком я владел в совершенстве (спасибо деду, привившему мне помимо всего прочего интерес к немецкому), поэтому прекрасно понял, что произнес незнакомец. Значит, что меня действительно били, причем не только по голове, иначе бы у меня так не ныли ребра.
Но за что? Это оставалось загадкой. Чем я провинился перед этими немцами? И еще меня очень напрягал тот факт, что, несмотря на вынырнувшую из каких-то глубин моей памяти информацию о моём старике-ветеране, я так и не вспомнил, кто же я такой.
— Ничего с ним не случится, Вольфи! — так же по-немецки ответил своему собеседнику неведомый мне Зигмунд, который, сдается, и превратил меня в подобие говяжьей отбивной. Субъективным подтверждением этого послужил его мерзкий голос, холодный и бесстрастный, словно у матерого убийцы.
— Ты отдаешь себе отчет, Зигмунд, что, если с его головой что-то случится — наши головы тоже могут полететь! — на повышенных тонах произнес первый. — В голове этого русского ведьмака содержится настолько уникальная информация, что тебе, чертову солдафону, даже близко не представить ее ценность!
Что? Какой я, к хренам свинячьим, русский ведьмак? Нашли, тля, Геральта! И что же такого такое хранится в моей многострадальной голове? Причём очень и очень важное для этих немцев? И откуда они взялись эти фрицы? Где с ними мог встретиться обычный школьный учитель немецкого языка?
Нет… Не помню… Абсолютно ничего не помню! Даже имя пока не всплыло, только воспоминания о моём героическом старике, да то, что я школьный учитель… Но большой погоды мне эти воспоминания не сделали. Вот, сука, попал, так попал!
— Я бы попросил, герр Хубертус, подбирать слова! — зло отозвался неведомый мне Зигмунд на замечание своего «оппонента». — Не надо трепать честь германского офицера! Майора, который, к тому же старше и выше тебя по званию! Тебе ведь нужен был результат, Вольфи? И как можно скорее? Ну, так я не знаю других способов захватить эту Russisches Schwein без применения грубой силы…
[Русская свинья (нем)]
— Но, можно же было как-то полегче? — не успокаивался первый голос, принадлежащий, как мне показалось, довольно молодому парню.
— Прости, Вольфи, немного перестарался! — слегка пошел на попятную неведомый мне Зигмунд. — Слишком живы воспоминания того, как этот русский слизняк своим колдовством уничтожил всю мою роту отменных головорезов! А до этого — две роты наших камрадов, да еще и с особой жестокостью! Меня до сих пор трясёт от этих воспоминаний!
— Соболезную, Зигмунг! Мне об этом Хельмут рассказывал — для него это вообще было жутким зрелищем! — наконец согласился с оппонентом первый немец.
— Вот и действовал наверняка, чтобы у этой твари ни одного шанса не осталось. О, гляди! Очнулся, Hundedreck! — радостно воскликнул Зигмунд, видимо, заметив мою вялую активность. — Видишь, ничего страшного с ним не случилось — живучий гад!