– Баба Нина! – тарабанил Лёшка в соседкину дверь. – Может, вам помощь нужна?

Никто не открывал. В течение дня сердобольный сосед несколько раз пытался достучаться до старухи. Бесполезно.

К вечеру уже все жильцы начали волноваться. Лёшка безнадёжно колотил в бабкино окно. Изнутри оно было закрыто толстыми шторами. Залезть в форточку мы не могли: соседка давно заклеила её скотчем. Разбивать стекло не хотелось из-за угрозы разборок с полицией.

В тот день баба Нина из комнаты так и не вышла. Вместо неё дежурил Саня Святкин.

Утром общага просыпалась довольно рано. Кухня на первом этаже начинала жить своей жизнью около 6:00. Одной из ранних пташек являлась как раз баба Нина. Обычно она ставила на плиту огромный чайник и варила манную кашу.

К 9:00 почти все соседи приготовили завтрак. Лёшка появился на кухне позже всех. Он проспал поход на рыбалку. Вечером выпил бутылку пива и поздно уснул.

Я разогрел вчерашнюю жареную картошку и собирался пойти к себе поесть. Потом планировал не спеша отправиться в мэрию. На календаре было начало июня, среда – неприёмный день. Я вообще мог спать до обеда, но на работе скопились дурацкие справки.

– Бабка была? – вместо приветствия хмуро спросил Лёшка.

Я её не видел. Другие соседи тоже.

Позавтракав, Лёшка ещё раз постучал в дверь бабы Нины. Тишина.

– Надо полицию вызвать. Померла она, скорее всего, – мрачно сказал пришедший на кухню Святкин. Мы с Лёшкой переглянулись. Покурив на улице, договорились, что после обеда, если ничего не изменится, сходим в горотдел.

В полиции сперва отказались принимать меры по факту исчезновения бабы Нины.

– Мы начинаем поиск на четвёртый день со дня пропажи человека, – втолковывал нам дежурный опер. Других сотрудников в тот день в участке не было. – А у вас ещё даже сутки не прошли. И вы не близкие родственники соседки. Идите домой. Если через два дня не объявится, дайте знать.

Ничего не добившись, мы отправились восвояси. В общаге в тот вечер на первом этаже вне очереди дежурили Кудряшовы.

Прошло два дня. Баба Нина не появилась. Из её комнаты начал проникать тяжёлый запах. На этот раз стражи порядка почтили нас своим присутствием.

Участковый легко выбил дверь и нашёл бабу Нину мирно лежащей на древнем диване. На первый взгляд, она спала. Позже судмедэксперты скажут, что причиной смерти стал разрыв сердца. Видно, бабульке приснился страшный сон.

Участковый Саша Друмов свою работу не любил. А ещё он сильно боялся покойников. По факту ЧП ему предстояло заполнить кучу бумаг.

Комнату умершей зачем-то опечатали. Жильцы передвигались по общаге тихо, почти не разговаривая друг с другом. Смерть соседки выбила всех из колеи.

– Я же говорил! – ругался на улице Лёшка. – Может, спасли бы бабку, если б сразу в её комнату вошли. – Три дня только зря профукали. Козлы!

Последняя фраза относилась к людям в погонах. Лёшка не любил их с детства, особенно Друмова. Раньше они учились в одной школе, где будущий коп втихаря стучал на хулиганов учителям и директору, за что получил обидную кличку Дрык. Одно время он состоял в подростковой шайке. Мнил себя доном Корлеоне, но сразу после окончания одиннадцатого класса поступил в школу милиции. Закончил её с большим трудом. Первым делом по приезде в город с погонами лейтенанта Дрык, стремясь выслужиться, переловил своих бывших подельников. Его не уважали ни менты, ни бандиты.

Сосед Святкин поддакивал. Он тоже опасался покойников. Мужики решили вечером чуток выпить, чтобы снять напряжение.

Бабу Нину похоронили тихо и буднично на старом городском кладбище, без почестей и оркестра. На печальном мероприятии присутствовало несколько соседей. Лёшка плакал.

На свежем могильном холме установили деревянный столб с надписью «Куницина Инна Степановна» и годами жизни. Только тогда мы узнали, что бабу Нину официально звали «Инна» и по крови она была немкой, а не русской. Никакой родни у неё не имелось. Бывшие коллеги с кирпичного завода поумирали ещё раньше. Её комнату должны были передать в пользование кому-то из очередников на муниципальное жильё.

Через неделю свихнулся жилец из седьмой комнаты – дядя Валера Афанасьев. В молодости он крепко пил, заработал диабет и от вредной привычки с трудом отказался. Заодно бросил курить. Целыми днями старик смотрел футбол. Родня приобрела ему спутниковую тарелку. Сосед яростно топил за «Спартак».

– В начале девяностых Романцев собрал мощную банду, – хрипел старый болельщик. – Мы могли выйти в финал Кубка УЕФА, если бы не Зубастик. Как он феерил! Ты ещё молодой, не застал. А вот мне есть с чем сравнить. Да, тот «Спартак» был ничем не хуже киевского «Динамо» восьмидесятых.

На самом деле я неплохо разбирался в футболе и смотрел матчи начиная с чемпионата мира в Италии в девяностом. Но всё равно дядя Валера, в вопросах спорта номер один, относился ко мне свысока.

Общаться с ним было интересно. Раньше сосед трудился поваром, поэтому иногда угощал меня разной вкусной едой. А ещё мы рубились в карты. Играл он отменно.

Тем неожиданней для всех стало его сумасшествие. Ночью общага была разбужена дикими криками. Дядя Валера жил в угловой комнате на первом этаже. Передвигался он медленно, посему с вечера держал наготове портативный туалет. Такое устройство в городе имелось только у него. Новинку привезли соседу из-за бугра, и он ею очень гордился. Воду дядя Валера хранил с запасом, в большом пластмассовом баке.