Это знание наполняло оптимизмом и самого старика: он не спросил вслух, чтобы не сглазить, но чудесно понял подстрочник. Снисходительный приятель внучки ведёт себя так потому, что мысленно уже выиграл — он ЗНАЕТ, как взойти на ту вершину, которую он упомянул в пассаже о правнуках.

— Жалко, что девочка не видит его своим мужем, — вздохнул Юто, с сожалением выплёскивая в рот остатки чая.

Хотелось бы посидеть так ещё, но нужно соблюдать режим. Да и заваривать второй чайник в такое время — откровенно лень (не звать же в самом деле сотрудниц секретариата финансов).

Хонока была продуктом ну очень классического воспитания. Раньше патриарх считал это плюсом и достоинством, в последние годы его точка зрения переменилась.

Догматичность и зашоренность люди часто называют принципиальностью — не усматривая границы между ними. Первые личному развитию только мешают (хотя Хонока-тян и сделала под влиянием нового товарища первые шаги в нужную сторону — в этом месте сердце деда наполнилось теплотой и сдержанным оптимизмом).

ИНТЕРЛЮДИЯ

Пассажир байка, коренастый крепыш явно старше тридцати (точнее мешал определить шлем на голове) пару раз стукнул в приоткрытую дверь гаража, выполнявшего кроме прочего функции ремонтной мастерской:

— Эй, есть здесь кто? — он даже слез с мотоцикла, чтобы заглянуть внутрь.

Второй босодзоку остался за рулём.

Следующие несколько секунд изнутри доносился чей-то глухой разговор — тихо, далеко, слов не разобрать.

— Сэмпай, что там? Кто там? — второй мотоциклист заглушил двигатель.

— Да неясно, — отмахнулся первый. — Тс-с-с, не шуми, пытаюсь понять.

Он даже раскрыл рот, добросовестно пытаясь услышать — тщетно.

— Пойдёмте сходим внутрь? — более молодой подошёл ближе и сунул руку в карман.

Следующий шаг он делал уже с изготовленной к работе телескопической дубинкой:

— Миёси-сама, это девятая точка. Если мы на каждой будем тратить столько времени…

Первый поднял ладонь:

— А ведь это не японский язык, Дэнда-кун. — В глазах оябуна заплескалось удивление. — Китайцы!

— Ну-у, нас честно предупреждали, что их здесь встретить можем, — философски заметил специалист по всему, что имеет колёса. — Вроде как арендаторы другие, но хань подсуетились и за наличные без налогов уже три года живут в субаренде.

— Незаконно, — вздохнул Мая, прихватывая не в меру ретивого сятэйгасира-хоса за плечо и задвигая себе за спину.

Дэнда бесшумно расхохотался:

— Незаконно, говорите? Ну-ну.

— Договоры аренды и субаренды должны в едином реестре указывать как бенефициара, так и конечного пользователя, — борёкудан назидательно поднял вверх указательный палец.

— Ну так пойдёмте и спросим, почему они с документами так плохо работают, — ухмыльнулся подчинённый.

— Мы обязательно пойдём, — кивнул глава Эдогава-кай. — Только через половину минуты, звони нашим. Зови всех сюда.

— Вы кого-то из них узнали? — Дэнда мгновенно подобрался, от предыдущей расслабленности не осталось и следа.

— Мотоцикл. Вон он стоит. — Миёси-старший присел и, вооружившись зеркальцем, на уровне земли показал товарищу отражение. — Стрелок ехал на нём. Людей видно плохо, но…

— Звоню.

Там же,через некоторое время.

— Три-пять минут. — Подчинённый забросил смартфон в карман и бесшумно выругался. — Они в пробке, — он назвал адрес. — Четверо бросили машины и бегут сюда ногами, но это время. Больше километра как-никак.

— Нет у нас пяти минут, — спокойно констатировал оябун, доставая из чехла на поясе уже два железных телескопа.

В отличие от кохая, Миёси Мая всеми парными видами кобудо владел так же, как и одиночными — он застал совсем другие до-дзё и других сэнсеев, в те времена подготовка была гораздо более академичной.

Из гаража донёсся звук мотоциклетных двигателей.

— Три байка, пять человек, двое из них на пассажирских сиденьях, — тут же выдал Дэнда. — Сейчас будут выезжать. Наши действия?

— Выпускать нельзя, потом не поймаем. На снос. — Это было всё, что успел сказать оябун.

Первого мотоциклиста, двигавшегося без пассажира, уложил сятэйгасира-хоса (ударом с фиксацией пробил или разбил шлем). К сожалению, кохай был хорош совсем в других областях, поэтому больше ничего сделать не успел.