— О чём ты?!

Мы завернули за угол, выйдя из поля зрения озадаченных служителей закона.

— Я не поняла, — покачала головой она, но я потянул её сильнее, переходя на бег, и ей сразу стало не до Штирлица.

Обогнув здание, мы выбежали к проезжей части, и я тут же увидел приближающийся зелёный огонёк.

— Удача, Жень!

— А?..

Я поднял руку и практически бросился под колёса машины, так что таксисту ничего другого не оставалось, как резко ударить по тормозам. Я запихнул Женю на заднее сиденье, а сам обежал машину, запрыгнул и сел рядом с ней.

— Эй! — недовольно воскликнул водитель. — Куда?!

— Жень, говори, куда!

Она удивлённо раскрыла глаза, глядя на меня и назвала адрес.

— Комсомольский проспект, дом девятнадцать.

Неплохо.

— Саша…

— Чего? — бросил я и повернулся назад, вглядываясь в темноту.

Проблесковых маячков не наблюдалось.

— Саша… я ничего не понимаю… Ты что… сотрудник?

— Да, сотрудник швейной фабрики.

— Нет-нет… это мы так думали… А на самом деле?

— И на самом деле, Жень. Нужно же было что-то говорить. Или ты хотела прокатиться со светомузыкальными эффектами?

— Но за что? — подняла она руки и потрясла ими.

Практически, воздела к небу.

— Потом расскажу, — кивнул я на таксиста, и она замолкла, прикусив язык.

Замолкла, но во все глаза смотрела на меня.

— Так может быть… — не выдержала она. — Ты не мог мне звонить из-за того, что нельзя было?

— Не звонил? — нахмурился я.

Дурак ты, Саня. Такая девушка, а ты не звонил.

— Из-за… службы?

— Женя! — криво улыбнулся я. — Какая, нафиг, служба! Я просто отбоярился, понимаешь? Наврал с три короба, чтобы нас отпустили…

— Наврал?

— Да. Так что можешь успокоиться и выкинуть это маленькое происшествие из головы. Я не гэбист.

— То есть… Нет… Нет-нет… Ты что, с такой лёгкостью врёшь? То есть, получается, что ты отлично врёшь, а, с другой стороны… значит ты что-то натворил?

— Давай немного помолчим.

На этот раз она замолчала и до самого конца дороги не произнесла ни слова. Из радиоприёмника лились песни и немного праздничного настроения, заметного в голосах дикторов.

Люди встречаются, люди влюбляются, женятся

Мне не везет в этом так, что просто беда

Вот наконец вчера вечером встретил я девушку

Там, где тревожно стучат, гудят поезда…

Я расплатился с таксистом и пошёл за Женей, медленно бредущей к подъезду.

— Жень!

— Знаешь, — задумчиво начала она, останавливаясь и встряхивая волосами. — Я думаю, что если ты не звонил мне не потому, что не мог…

— Я, правда, не мог, Жень. Я ведь был в таких местах всё время, где и связи-то нет.

— А что ты там делал? Ты же в снабжении работаешь.

— Ну… мелкие предприятия, кустарные, практически… Там свет-то не везде есть…

— Сейчас у тебя значительно хуже получается, — грустно усмехнулась она.

— Что получается?

— Врать, Саш. Сейчас ты это делаешь очень неумело.

— Ну, вот, а ты сказала, что я врун прирождённый.

— Нет, такого я не говорила. Но милиционерам ты мастерски головы запудрил. Я тоже поверила, что ты прям агент какой-то.

— Джеймс Бонд, — кивнул я.

— Вот-вот… Я думаю, нам обоим нужно время, чтобы собраться с мыслями.

— Что это значит? Хочешь поставить всё на паузу?

— Как-как? — удивилась она. — Поставить на паузу? Пожалуй… Но только дело в том, что ты сам поставил всё на паузу. Не я, а ты, Саш. Ну, если тебе надо ещё подумать, чтобы что-то там понять или переоценить, я не против. Я подожду. Но только не очень долго, хорошо? Потому что мне в таком подвешенном состоянии находиться не очень приятно. Я понимаю, ты уехал, хотя мог бы остаться, но был не готов принять решение. Мне не нравится, но ладно. Только то, что ты просто исчез с горизонта, мне немного непонятно. Это неправильно, на мой взгляд. Я ясность люблю, ты же знаешь. Так что скажи сам, когда будешь готов хоть что-то сказать.

Я закашлялся. Неожиданно, блин. Так это значит я её динамил… ну то есть… Саня Жаров. А я-то сразу и не понял. Ну и дурак ты, Саня.

— Жень, ты не сердись, — попробовал я спасти ситуацию. — Я ничего на паузу ставить не хотел и не ставил. Я думал, что это ты сама… Как сказать-то…

Ну что же, Александр, раз мне пришлось стать тобой, придётся исправлять твои косяки. А что, если я должен был остаться здесь надолго или даже навсегда? Что тогда? Надо же как-то приспосабливаться, что-то делать, как-то жить, причём своей собственной жизнью, чтобы не быть вечной тенью другого человека.