Перед обедом, когда мы уже начали рассаживаться за стол, служанка, по знаку бабушки, принесла свёрток, завёрнутый в чистую льняную тряпицу и перетянутый ленточкой.

— Зря ты, Сашенька, гостей вчера не вышел провожать. Госпожа Шушерина очень расстроилась, когда не смогла лично тебе отдариться, — осуждающе покачала головой Мария Алексеевна.

— А что там? — спросил я, пытаясь по виду угадать, что же в тряпицу завёрнуто.

— Откуда мне знать. Это же тебе подарок. Тебе и смотреть первому, — сказала бабушка, как нечто само собой разумеющееся.

Вот это выдержка у женщин! В моём мире они всяко бы успели нос сунуть, чтобы от любопытства их не разорвало.

Распаковывал я подарок в благоговейной тишине. Под тряпицей оказался деревянный ящичек, поверх обтянутый кожей, а внутри…

— Красота-то какая! — невольно выдохнул я, доставая из специального углубления пистолет искусной работы, — Тула. Тысяча восемьсот девятый год, — нашёл я клеймо на боковине, — Офицерский, однако. Видел я такие в Царском Селе и даже в руках держал.

— Шушерина сказала, что это от мужа её, разбойниками убитого. А что внутри, говорить не стала, — внесла бабушка некоторую ясность.

Кроме пистолета в ящичке был набор по уходу, пороховница и дюжина пуль.

— «Спасибо тебе Гнедский, хоть и был ты баловником при жизни», — мысленно поблагодарил я покойного за отличное состояние оружия.

— Саш, дашь пострелять? — тут же заканючил Лёвка.

Зря он так. Это была ошибка. Матушка тут же встала на дыбы и заставила меня пообещать, что братан этот пистолет в руки не получит ни при каких обстоятельствах.

Гонец из монастыря прибыл, когда мы заканчивали обед. Нет, это уже наваждение какое-то, начинающее входить в традицию. Как обед — так гости или гонцы.

— Митрополит прибыл. Игумен за вами послал. Говорит, вы знаете зачем, — коротко отчитался монашек.

— Скажи, что выеду сразу, как коляску заложат, — с сожалением глянул я на отложенный в сторону оружейный ящик, — Бабушка, у тебя нет случайно какой-нибудь шкатулочки небольшой? Можно совсем малепусенькую. Из-под колечка какого-нибудь.

— Зачем тебе, Саша?

— Подарок у меня для игумена намечается. Скромный, но он ему будет рад. А то неудобно получается, отец Иона Никиту на ноги поднял, а я его не отблагодарил.

— Я отблагодарила. Пуд мёда в монастырь послала и продуктов всяких добавила, — поджала бабушка губы так, словно это я её в чём-то упрекнул.

— Ты у меня молодец! Вот и я у тебя учусь, — рассыпался я мелким бесом, возвращая бабуле хорошее настроение.

Я ещё один колодец приметил рядом с монастырём. Временный, который ничуть не жалко. Из него выйдет примерно такой же фонарик, как и у дядьки. К тому же Иона перлами умеет управлять, а мне самому уже интересно, как фонарику функционал можно увеличить. Ту же яркость или фокус чтобы можно было менять. Не всё же со свечой игумену ходить по тёмным коридорам монастыря. Есть и другой момент. Митрополит приехал и уехал, а игумен как был тут главным, так и останется.

У бабушки нашлась коробочка из-под колечка, обтянутая белым бархатом. Чай я допил. А там и коляску запрягли, подав её к крыльцу.

Поеду долги отрабатывать. Причём, с превеликой радостью. Больно уж оплата за мою работу щедрая выходит.

— Александр Сергеевич, а как примерно работает этот перл? — держа на ладони изумрудную горошину, спросил меня сидящий напротив архиепископ. — Можешь описать, что именно он делает?

Вот ведь нашёл, что спросить. Я, конечно, догадываюсь, что артефакт питает организм минералами, витаминами и прочими нужными веществами, но как всё это объяснить? Не, я лучше под дурачка закошу. С них спросу меньше.

— Владыка Евгений, я, к сожалению, шесть лет учился отнюдь не лекарскому делу. Поэтому вряд ли скажу что-то путное и умное.

— А не хочешь ли продолжить учёбу в Императорской медико-хирургической академии? Скажу не для хвастовства, но я уже почти десять лет являюсь её членом. Могу написать письмо Якову Васильевичу Виллие, а то и при встрече замолвить о тебе тёплое слово.

Не пойму, у меня что, на лбу написано — «я хочу учиться»?

Заколебали. Дед в Горный Универ сватал, этот в Медакадемию зазывает. Отстаньте от меня со своей убогой учёбой.

Но Владыка-то каков! Член Медакадемии, да ещё, если я правильно понимаю, и с директором Виллие накоротке.

Помнится, в Лицее доктор Пешель рассказывал, что ему в академии делали хирургический перл. Вот бы познакомиться с местными эскулапами, а то в книгах прадеда врачевание очень скудно описано, а перлов так и вовсе там три штуки представлено. Один из которых, я, кстати, неплохо освоил. Уже третий образец сделал. Как бы мне в академию попасть? К счастью выручил архиепископ:

— Не знаю, что ты решишь, Александр Сергеевич, а рекомендательное письмо Якову Васильевичу я сегодня же напишу. Оставлю игумену Ионе, — посмотрел Владыка на сидящего рядом отца, словно отдавая приказ, — Он после тебе передаст. Вдруг надумаешь.