С первыми утренними лучами, царившая до того тишина сменилась звуками просыпающегося леса. Птицы покидали гнезда, разнося мелодичные трели, на травинках собиралась блестящая роса, растения расправляли стебельки и раскрывали маленькие бутоны…

– Снова ты? – в хриплом ото сна голосе слышалось легкое удивление, которое, однако, никак не проявилось в холодных голубых глазах, пристально глядящих на меня.

– Уруру, – я подтолкнула к колдуну собранную за ночь охапку и довольно улыбнулась, оскалив зубы.

Несколько раз моргнув, он сел, перевел взгляд на лежавший рядом с сумкой мешочек, и снова посмотрел на меня. Подняв один сердцевидный лист, он неспешно поднес его к лицу и, прикрыв на секунду глаза, вдохнул терпкий аромат. В следующий миг в его взгляде отразилось явное замешательство, сменившееся благодарностью. Подтянув к себе сумку, он достал из неё бумажный пакетик и положил на булыжник, немного подождав, вытащил из него теплый пирожок и протянул мне. Уголки его губ на мгновение приподнялись, смягчая черты лица. Колдун некоторое время наблюдал как я расправляюсь с угощением, затем поднялся на ноги, перекинул через плечо сумку и, нахмурившись, спросил:

– И что мне с тобой делать?

Проглотив последний кусочек, я тоже подскочила на ноги и предложила:

– Как насчет того, чтобы вернуть мне человеческий вид? А там видно будет.

Мой лай голубоглазый не понял. Закатив глаза, попробовала подойти к вопросу с другой стороны. Подняв лапу, показала на него, потом на себя и поднялась на задние ноги, с трудом, но удерживая вертикальное положение.

– Смотри, я человек, как и ты.

– Что? А-а, всё ясно.

Колдун присел на корточки и обхватил длинными пальцами мою правую лапу. Замахав хвостом, я оскалилась в предвкушении чуда.

«Красота и сообразительность? Да я готова его всего расцеловать, как только…»

Он вытащил из наруча короткий пинцет с заостренным изогнутыми концами и ловко подцепил торчащую в подушечке щепку. Выдернув её точным резким движением, опустил мою лапу и, чуть улыбнувшись, заметил:

– Вот и всё. Должно быть, это причиняло боль.

Несколько мгновений я глупо смотрела, как он прячет обратно инструмент и, поправив свой недоплащ, покидает место ночлега. Тяжело вздохнув от того, что поцелуи, как и чудесное возвращение, откладывались, подбежала к колдуну и перегородила ему дорогу.

«Ну если и это не поможет…»

Водя по земле когтем, я неумело пыталась нарисовать человеческий силуэт, как вдруг всё в ту же многострадальную лапу воткнулось что-то острое. Приподняв её, увидела огромного жука с темно-зеленым панцирем и острым как игла хоботком. Я громко вскрикнула. Хотела еще и отпрыгнуть, но у меня вдруг подкосились ноги, и я завалилась на бок, не в силах пошевелиться.

Насекомое медленно приближалось, покачиваясь на тонких конечностях, когда на него опустился тяжелый сапог. Раздался хруст, и пространство заполнилось густым запахом гнили.

– Колеоптид, – спокойно заметил колдун, наклонив голову. – Отпустит через пару часов.

И пройдя мимо с безразличным видом, двинулся дальше по тропе. Смаргивая собирающиеся в глазах слезы, я попыталась встать, но тело меня не слушалось.

«Неужели всё было зря?» – тихо заскулив, зажмурилась, борясь с удушающим чувством бессилия.

Рядом снова раздались шаги, за которыми последовал тяжелый и даже обреченный вздох.

– Так и быть, ходячая на четырех лапах катастрофа, заберу тебя с собой.

Колдун поднял меня на руки, поудобнее обхватил задеревеневшее словно чучело тело, и прищурившись, строго добавил:

– Только учти, я ничего не делаю просто так.

– Уруру.

Он покачал головой и молча продолжил путь. Облегченно выдохнув, я устало прикрыла глаза. Меня не покидала уверенность, что голубоглазый сможет всё понять, мне лишь требовалось чуть больше времени. А пока, можно было перевести дух и немного расслабиться.

Убаюканная мерным покачиванием в теплых руках, не заметила, как задремала, а когда очнулась, снова обнаружила себя в тесном неудобном пространстве. Высунув голову из сумки, с удивлением поняла, что мы уже покинули лес и шли по широкой оживленной улице.

Этот город разительно отличался от предыдущего, дома здесь были выше, некоторые могли похвастаться искусными мозаиками и барельефами, и даже невысокие деревянные сооружения украшали резные фасады и большие окна. По вымощенным светлым камнем дорогам носились бесчисленные повозки всевозможных размеров и моделей, громко стуча колесами. Здесь и там раздавались крики и ругань. Мы свернули на другую улицу, и обстановка радикально изменилась. На открытых террасах за небольшими столиками сидели люди в белых одеждах и неспешно потягивали напитки из тонких бокалов, дамы в длинных пальто и широких шляпках прохаживались между салонами и бутиками, разглядывая витрины и весело переговариваясь. Еще один поворот, и мы снова погрузились в безумную городскую суматоху. От таких контрастов у меня закружилась голова, и я поспешила спрятать её обратно в сумку.