Шрифт:
Но выражение лица не меняется, словно он непробиваемый.
Прикрывает дверь в кабинет, мы остаёмся одни.
Делает шаг ко мне.
Поднимает за подбородок мое лицо, заглядывая в глаза.
Смущаясь, заправляю прядь волос за ухо.
Он смотрит так, словно я его в чем-то обманула или собираюсь. Сканирует просто! Внимательный цепкий глубокий взгляд. И я как под гипнозом...
Большой палец касается моей нижней губы. Едва заметное поглаживание...
И сердце мое пускается в неровный пляс!
Разглядываю его лицо. Резкий взлет бровей, темные глаза,
монгольские скулы... Четко очерченные темные губы. Всегда немного поджатые или разбавленные ухмылкой.
Такой он...
Красивый?
Неочевидно красивый.
Но если долго смотреть, как сейчас, это лицо, пожалуй, способно стереть все другие лица из твоих фантазий!
– Охрана привезет тебя домой, - хрипло.
– Я хотела... немного погулять, - неровно выдыхаю я, теряя голос.
– Окей.
Не уходит.
– Иди, - прикусываю губу.
– Ты должна меня сейчас поцеловать, - задумчиво.
– Почему я?
– нервно усмехаюсь.
Не отвечает.
– Ладно.
Вставая на цыпочки, касаюсь его верхней губы невинным поцелуем.
Его губы распахиваются, опаляя меня горячим дыханием. Ноздри подрагивают. Но он не перехватывает инициативу.
Уходит.
И я даже немножечко сожалею о том, что сейчас не было как в лифте. Мои грохочущие пульсы, оказывается впечатлились и жаждали.
– О-о-о...
– расслабляюсь я, закрывая глаза.
Наконец-то я одна.
Переодевшись в более удобные вещи, обшариваю всё в поисках документов.
Их нет.
Наверное, Хан забрал. Он говорил, что забрали все ценное.
В кармане пиджака нахожу два билета в театр на "Митина любовь"...
И я взмахиваю руками, теряя ориентацию от нескольких ярких картин со сцены, вдруг обрушивающихся на меня как камнепад.
Я была на нем. Не одна...
Ощущение, как сжимают мою кисть... и трепет какой-то...
И пытаюсь и так и эдак представить Хана в театре. Это сложно. Но допустим.
И опять сомнения обуревают меня.
Но какой в них смысл?
А может это бродящие в моей крови эндорфины отупляют меня.
Не знаю.
Задумчиво прячу билеты.
Прихватив сумочку, прохожу мимо рабочих, поднимаюсь по ступенькам на улицу.
– Хорошего дня!
– приветливо бросаю двум здоровым охранникам в костюмах.
Прохожу мимо них, впиваясь всеми органами чувств в громкую людную Москву. Кручу головой, заглядываясь на высотки, архитектуру... пытаюсь поймать ощущения дежавю.
И заглядевшись на что-то, едва не вылетаю под колеса несущегося на самокате парня.
Какая-то сила выдергивает меня в сторону.
– Спасибо...
– шокированно разворачиваюсь на спасителя.
Охранники Хана!
– А-а-а... Вы все это время шли за мной?
Поправляю сарафан.
– Конечно.
– Мхм... Я просто хотела... погулять. Ну... Одна.
– Пожалуйста, - показывают мне жестом вперёд.
– Считайте, что Вы одна.
Отлично...
Поджимаю скептически губы.
И дальше иду с сомнительным чувством, словно меня выгуливают как болонку.
Захожу на веранду кафе.
Заказываю себе чай...
И в каком-то детском порыве, ухожу внутрь, и извиняюще улыбаясь персоналу, через кухню выбегаю на задний двор.
По дворам сбегаю в какой-то скверик.
И довольная, словно нашкодивший ребенок, покупаю себе рожок мороженого.
Вдыхаю полной грудью, чувствуя запах зелени. Мимо фонтанчика иду по тропинке.
Скидываю вызов от Хана, отправляя стандартное сообщение,что сейчас не могу говорить.
Я позвоню Хану потом. Не нужно меня выгуливать.
Сквер заканчивается. Перехожу несколько улиц, попадая в ещё один маленький. Останавливаюсь возле уличного художника. Смотрю, как он рисует. На картине вид скверика.
Он бросает несколько косых взглядов на меня.
– Можно, я нарисую Вас, здесь.
– Можно, - пожимаю плечами.
– А Вы можете пройтись?
Иду по дорожке, и улыбаясь, кручусь, позволяя юбке взлететь до колен. Убираю пряди с лица.
Потом опять смотрю на картину.