— Кем Хиро Конго приходится Горо Кирью? — прохрипел я вопрос китайцу.

— Сыном. Сыном! — ответил тот с быстрым поклоном, — Умоляю, ослабьте хватку! Госпожа задыхается!

— Все с ней в порядке. Я прижимаю её только тогда, когда она пытается издать звук.

О, неужели до моей заложницы дошло? Сразу прекратила дёргаться.

— Вы могли ей, — кивнул я на спящую одноклассницу, — предложить деньги за бой. Богатство. Пообещать годовой запас еды. Почему вы этого не сделали?

— Мне очень жаль, — спустя длинную паузу поклонился китаец, — Я просто слуга.

Телефон ожил снова. Конго голосом, в котором сквозило удовлетворение, попросил меня отпустить заложницу и вернуть телефон, пообещав, что эти люди больше проблем не создадут, оябун получил гарантии. Отпустив девчонку, рухнувшую на колени и начавшую кашлять, я протянул телефон владельцу, попутно услышав, что придётся подождать, пока знакомые оябуна не приедут на нужный адрес, за нами. Где-то час.

— Очень хорошо. У меня как раз есть планы на это время.

— Давай, Акира, жду тебя в гости. Кажется, нам есть о чем поговорить.

Китаец, которому тут же позвонили, сноровисто утащил свою подопечную, начавшую прямо на ходу плакать и ныть, что теперь ей точно конец, но их дела меня уже не касались. На повестке дня был час до приезда знакомых Конго.

Я взглянул на японца.

— Как зовётся ваше гуми? — спросил я его.

— Санабако-гуми, — ответил тот, — Парниш, расслабься, вы обо всем добазарились. Сидите тут, я претензий не имею. Хочешь чаю или пива?

— Нет, — качнул я головой, разминая шею, — У меня есть претензии к Санабако-гуми. За похищение наследника Коджима и родственника оябуна Тенко-гуми.

— С этим тебе не повезло, парень, — зло и грустно усмехнулся японский бандит, — Мы на мели. Вряд ли ты получишь хотя бы йену. Боссы…

— За такое спрашивают не деньгами.

У японской организованной преступности есть довольно странная традиция выражения претензий через разгром собственности и избиение членов группировки, причем, не обязательно враждебной, а той, к которой имеются вопросы. Это что-то вроде формального действия, призванного показать серьезность озвучиваемого вопроса. Я, хоть и не имеющий ни малейшего отношения к якудза, собирался воспользоваться этим способом.

Чтобы не уснуть.

Таксист-отравитель оказался неважным кулачным бойцом, запаниковавшим, когда я на него надвинулся, поэтому, потеряв равновесие от легкого пинка, улетел в стену, приложившись головой, и вскоре оказался с двумя сломанными руками и без сознания. Вытащив его из гаража и проверив, что в тот ведет только один вход, не считая закрытых ворот, я пошёл дальше, искать себе других жертв. На притворяющегося бессознательным Онивабаши отвлекаться не имело смысла. Его задача — сохранность Рио.

Несмотря на заявленное бедственное положение, Санабако-гуми арендовала или даже являлась владельцем целого здания на три этажа, в котором и был гараж, где уже произошла одна небольшая драма. Неплохо, потому что мной планировался шум. Я не мог и не умел передвигаться бесшумно как Онивабаши, но это, в данном случае, было бы против определенных правил поведения среди приличных якудза. Предполагалось шуметь.

— Вы что, суки, совсем страх потеряли?! — заорал я во всю глотку, оказавшись в коридоре первого этажа, — Вам напомнить ваше место, уроды?!!

Если громишь офис якудза, то будь добр, сообщи о своих намерениях и планах, потому что организованная преступность люди нервные и очень чувствительные, они могут и за тщательно припрятанный огнестрел схватиться, если подумают, что их пришли брать полицейские. А вот если от подобных подозрений их заранее избавить, то, скорее всего, дальше все пойдет по правильному пути. Как сейчас. Еще одним верным способом демонстрации заключаемого социального контракта будет раздеться до пояса, демонстрируя, что никакого оружия у тебя нет. Важный нюанс.

С одной стороны, выглядит идиотизмом нападать полуголым на штаб-квартиру якудза, громко оповещая всех о своем прибытии, с другой — у меня особого выбора не было. Уйди мы «по-тихому», то уронили бы престиж Сенко-гуми. Точнее, Хиро Конго.

Первыми в коридор выскакивают аж трое растерянных, но уже злых и возбужденных якудза, один в спортивном костюме и два в цветастых прикидах мафии мелкого пошиба. Коридоры неширокие, места для маневра мало, это мне на руку. Бью первого ногой в живот, отталкивая на приятелей, догоняю падающее тело кулаком, принимаю на блок размашистый и слабый пинок орущего от возмущения бандита. Бью его в челюсть коротким нокаутирующим ударом, сам ловлю от третьего степлером по голове. Тяжелым стационарным степлером. Больно, но эта боль освежает затуманенную голову, придает сил.