— Да она не помнит уже, что там когда-то было, — пытался отнекиваться я.

— Не говори глупостей, — давила собеседница, — все она отлично помнит. А ты должен ее поддержать. Особенно сейчас…

Ага, должен — еще бы она это ценила. Но спорить с мамами себе дороже. Так что, в очередной раз выслушав, как важно показывать лояльность, я был отправлен с букетом белых роз и теплыми словами к одной заразе — поздравить с выпуском.

Добираясь до ее дома, я натолкнулся на десяток листовок на автобусных остановках и столбах, усердно, но, как оказалось, безуспешно зазывавших это величество в Англию. Грязные, потрепанные ветром, смоченные дождем — они уже не выглядели привлекательно. Одна и вовсе, будто не выдержав моего взгляда, оторвалась от стены и упала на землю, где ее тут же придавил чей-то пыльный кроссовок, как бы говоря, что ООО «К+М» больше не актуально.

Ну а проходя мимо дома ее соседа, я с удовлетворением отметил, что на изрисованных воротах среди потускневших сердечек, членов и «Мишель, I love U!» появилась парочка весьма свежих и красочных «мудак», «урод» и «козел». Поскорее бы уже все следы его пребывания в Карпове исчезли, чтобы больше ничего не загрязняло город.

Наконец я дошел до нужного особняка и на пороге был встречен ее величеством лично, чьи поджатые губы и острый взгляд выдавали, что оно и сегодня не в настроении. Вот такое злое зло.

— Ну поздравляю, — сказал я, протягивая заразе цветы.

— С чем? — сухо отозвалась она, не спеша принимать букет.

А с чем тебя поздравляют другие? С тем, что избавилась от мудака?

— С выпускным, с чем же еще, — любезно пояснил я. — А что, я единственный, кто с ним поздравил?

— Спасибо, — отчеканила Катерина и выхватила розы так, словно собиралась меня ими стегнуть.

Вообще, матушка передала еще и кучу теплых слов, но от такого холодного тона я что-то их все подзабыл. Так что на этом моменте повисла пауза, которую должен был нарушить один из нас: или я вполне вежливой фразой «ну я пошел», или она чуть менее вежливой «ну ты б пошел» — что уже вовсю транслировала глазами. Так бы я и ушел, но тут появилась ее матушка.

— Ой, Рома, — обрадовалась она, — как хорошо, что ты заглянул! А чего на пороге стоишь, чего в дом не проходишь?

— Он спешит, — ответила за меня Катерина.

— Ну не настолько, — улыбнулся я хозяйке. — Пара минут у меня найдется.

— Тогда поскорее проходи, — ее мать пошире распахнула дверь, словно опасаясь, что я передумаю и ей придется и дальше оставаться с этим злом наедине. — Чая с нами попьешь!

И под недовольным взглядом одной заразы я прошел в сей гостеприимный дом.

Ep. 91. Кавалер на выпускной

Обычные люди пьют чай с друзьями в гостиной или на кухне — в доме Катерины для таких целей имелась специальная чайная комната, вполне в стиле помещичьей усадьбы: с длинным столом, высокими резными стульями, пузатым буфетом и даже декоративным самоваром в углу, около которого обнаружилась родная младшая сестра нашего величества. Ей было шесть или семь — точно не знаю, хотя уже который год ходил поздравлять ее с днем рождения. К счастью, вместо роз она пока что принимала куклами.

— Ой, Рома пришел! — вдруг вспомнила она меня и протянула конфетку. — Будешь?

Звали это чудо Милана, и несмотря на то, что внешне она была очень похожа на сестру, характер уже сейчас вырисовывался прямо противоположный. Всего пять минут рядом — и малознакомый я был наречен лучшим другом и даже представлен любимой кукле. В общем, хотя бы одного милого ребенка родителям Катерины воспитать удалось.

Некоторое время я провел за чашечкой ароматного зеленого чая, наслаждаясь яблочным чизкейком, слушая детское лопотание и беседуя с хозяйкой дома. Мы поговорили про мою матушку, про ее жизнь в Испании, про мои планы на лето. Императрица, почтившая нас своим присутствием, в беседе почти не участвовала, зеленый чай не пила (кстати зря, говорят, он успокаивает) — просто отдавливала сидушку стула и молча поглаживала кошку, весьма по-царски развалившуюся на ее коленях. Честно, я даже и не знал, что у нее появился питомец — милая кошечка с лазурными глазами и белоснежной шерсткой. Однако хвост оказался угольно-черным, и по заду было раскидано множество черных пятен, будто ненароком плюхнулась в чернила и замаралась. Надо же, в этом доме есть хоть что-то не слишком породистое.

Закончилось чаепитие довольно внезапно. Мне попытались сосватать куклу, которая, как доверительно сообщила ее хозяйка, «была для Мишеля, но он обещал летом приехать, а не приехал» — так что куклу у него я неожиданно подрезал. На этом моменте, уколовшись о взгляд Катерины, ее матушка сообщила, что «Милочке пора спать», и увела малышку, оставив нас с заразой наедине.

— Прикольная кошка, — решил продолжить я светскую беседу.

— Любишь кошек? — остановился на мне заносчивый взор.

— Ну наверное, — отозвался я, глядя, как она тискает за белоснежным ушком. — У меня кошки нет. А можно погладить?

— Попробуй, — величество вдруг улыбнулось.

Я пересел на разделявший нас стул и потянул руку к ее коленям — в смысле, к белоснежной шерстке милого питомца. Однако не успели мои пальцы даже коснуться, как кошка зашипела, вскинула лапу и полоснула по мне коготками. На коже выступили несколько красных капель и осталась царапина, не глубокая, но довольно болезненная — как бы говорящая, что тут даже за право тронуть придется платить.