Голубев смотрит на него, как психиатр на умалишенного, участливо и одновременно — пристально, а потом все-таки берет собеседника за кончики пальцев и рассматривает расчесанную бугристую кожу.

«Ну вот, напросился на свою голову, — думает Философ, — первичный осмотр, потом — анализы, потом — консилиум. Фальшивая бодрость докторов и успокоительное вранье, что все это лишь легкое недомогание…»

— Ну не знаю… — пожимает плечами врач. — Насекомые переносят пыльцу, так что у вас, больной, типичная сенная лихорадка.

— Что ты мне здесь вкручиваешь? — злится Философ. — Причем здесь пыльца? Осень на дворе! Ладно бы только волдыри!.. Я же раскусил весь их план, понимаешь?

— Какой еще план? — без всякого интереса осведомляется Голубев. — Чей?

— Они вымирают! — начинает с жаром объяснять Философ. — С каждым разом все больше количество особей требует выбраковки. Вот потому им и надо передать свое знание людям. А лучше всего это сделать через детей. Вот только детям нужны человеческие наставники, чтобы другие взрослые ничего не заподозрили. Тогда эти твои инсектоморфы заражают некоторых из нас своей «сенной лихорадкой», чтобы транслировать свои знания человечеству.

— Что ж, теория любопытная, — не спорит Голубев. — Насекомые — хемотрофны. Они умеют передавать информацию через химические соединения.

— Вот и я о чем! — радуется его сговорчивости собеседник, возбужденный настолько, словно уже накатил коньяку на старые дрожжи. — Только — не хочу я! Назначай какие-нибудь порошки, лепила! Пусть другие мучаются без бухла, курева и баб. А я — не согласен!

— Ну и хватит орать, — произносит устало врач. — Пройдет твоя болезнь. Тоже туда же… Сверхчеловек, блин…

Философ недоуменно разглядывает свои руки, бормочет жалобно:

— А ты не брешешь, Эрнестик?

— Выпей коньяку! — настаивает Голубев. — При аллергии спиртное противопоказано, но ты накати. А то похож на мокрую курицу, а не на сверхчеловека.

Философ берет рюмку и зажмурившись выпивает. Несколько мгновений он прислушивается к своим внутренним ощущениям, потом открывает глаза и блаженно улыбается.

— Ничего, вроде… — бормочет он. — Назад не просится…

— Милый ты мой мыслитель, чтобы стать архитектором Нового Мира, одних волдырей недостаточно.

— Чтобы стать архитектором, надо МАРХИ заканчивать, — авторитетно заявляет Головкин, который, как всегда, ничего не понимает в чужом разговоре.

Философ отмахивается от них обоих.

— Дружище, будьте любезны, — обращается он к подошедшему официанту, — бутылку водки, сока какого-нибудь и шашлычка сделай с собой, ладно?

— Водку и сок могу принести немедленно, — отвечает тот, — а вот шашлык придется подождать. У мангальщика нашего горе, его брата сегодня клопы летучие сожрали. А его помощник только весной из кулинарного техникума выпустился…

— Тогда пусть принесут в триста пятый. Да — с жаренной картошечкой!

— Хорошо, уважаемый постоялец.

Официант уходит, а заметно повеселевший «уважаемый постоялец» обращается к собутыльникам:

— Пропадите вы тут все пропадом, пьянчужки, а я пойду к Тельме… А даже если это и не совсем Тельма, девка все равно мясистая…

— Если что — я принимаю по пятницам! — сообщает ему врач. — Анонимность гарантирую.

Отворив дверь номера, Философ прислушивается. Тихо. В спальне по-прежнему горит свет, но на кровати пусто. Зато открыто окно. Постоялец заглядывает в санузел. Никого. Уходя, он закрывал дверь на замок — это Философ хорошо помнит. Куда же подевалась эта Лжетельма? Улетела она, что ли? И его мгновенно прошибает мелкой дрожью. Так вот что в ней странного?! Это не девушка и не человек! Это очередная версия инсектоморфа! И она именно — улетела, так и не получив своего! А чего именно — своего, лучше и не думать.

Философа словно пружиной толкает к окну. Он с грохотом и дребезжанием стекол захлопывает обе рамы. И в этот миг раздается стук в дверь. Крикнув: «Открыто!», Философ все же шагает в прихожую, хватается за ручку и тянет створку на себя. Коридор пуст. Вернее, по крайней мере, постояльцу триста пятого номера так кажется в первое мгновение. Приглядевшись, он отшатывается, едва не захлопывая дверь перед собственным носом. Это что еще за чертовщина!

От автора

Бывший сиделец очутился в прошлом. СССР в самом расцвете 1978 г. Все бы ничего, вот только он молодой кинолог и служит в милиции! Попал, так попал!

Сегодня вышел четвертый том НАЧАЛЬНИК МИЛИЦИИ в жанре Назад в СССР, а на 1-й том скидка! https://author.today/work/353762

Почти у самых ног постояльца висит над ковровой дорожкой белый матовый шар, около метра в диаметре. Просто так висит, без всякой опоры. Философ отчетливо видит округлую полупрозрачную тень, отбрасываемую шаром на разноцветный ворс дорожки.

— Это ты стучал? — озадаченно спрашивает он, словно перед ним сидит пес.— Откуда ты взялся?