Малолетний вор исчез за дверью, покрытой разводами ржавчины. Огневский подлетел к ней в последнюю секунду и уперся плечом, не дал захлопнуть. С той стороны толкали неслабо, – похоже, сразу несколько человек.

Тяжело дыша от усталости и бешенства, Андрей вломился внутрь. Там было душно, противно пахло, в полумраке видны несколько фигур – все они в страхе попрятались.

Первым делом Огневский нашел воришку, тот сидел на полу и еле дышал от усталости. Андрей отобрал рюкзак, расстегнул, проверил внутренний карман – фу, паспорт на месте…

Быстрым взглядом окинул остальных. После чего немного выдохнул и расслабился, а то тело на автомате приняло боевую стойку. Нападения от этой публики можно было не бояться.

Помимо воришки в дырявых штанах, у стены стояли еще один пацаненок на пару лет младше, женщина с красным обветренным лицом и дед, совсем старый, с обвисшими грязными волосами.

Видок у всех был потрепанный и жалкий.

Огневский хоть и пробыл в Китае меньше суток, но успел заметить изнанку здешнего бурного роста – множество нищих и бездомных, целые семьи, оказавшиеся на обочине дороги к процветанию.

– Ну ядрена мать… – прошептал Андрей, глядя, как младший мальчишка прижимает к груди термос, тот самый, Володькин.

Еще бы, при такой холодрыге для этой нищей семейки, пытающейся согреться у отопительной трубы, возможность сохранить горячий напиток – настоящее счастье.

Огневский не против был бы отдать термос этим бедолагам, не жалко.

Но помешал принцип, усвоенный еще с малых лет, с дикого детства на Дальнем Востоке девяностых. Нельзя позволять, чтобы тебя разводили. Никому, никогда и ни по какой причине. Один раз позволишь себе стать терпилой – им и будешь до конца своих дней.

Он подошел, аккуратно, но твердо забрал у парнишки термос. Достал из кармана сто юаней, положил на пыльный стол.

– Купите себе термос, – сказал он им по-русски (а как еще?). – И малому, – он кивнул на воришку, забившегося в дальний угол, – штаны новые. Удачи…

Развернулся, вышел из пахучего тепла наружу. Закинул рюкзак на спину, пообещав себе никогда больше не носить его на одной лямке. Побрел, ища выход с пустыря на нормальную улицу.

Да уж, как угодно представлял себе первый близкий контакт с китайцами, но не так…

И снова послышались легкие, детские шаги за спиной.

«Ну это уже свинство!» – разозлился Огневский, резко оборачиваясь. Опять тот самый мальчишка. На этот раз он остановился в шагах пяти от Андрея.

Протянул тонкую чумазую руку – в ладошке лежало что-то яркое.

– Это чё? – удивленно спросил Огневский. – Чжэ ши шеньмэ? – перевел он. Пока ехал в автобусе, как раз выучил пару новых фраз.

Пацан робко улыбнулся и сделал шаг вперед, все еще протягивая руку. Андрей осторожно взял с нее маленькую картонную карточку, что-то вроде открытки. Она была помятая, оборванная с одной стороны. Ярко-алая, а в середине оттиснут золотой иероглиф ?, который Огневский, кажется, где-то видел, но значения вспомнить не смог.

– Спасибо, малой, – улыбнулся Огневский, убирая клочок во внутренний карман куртки. – Давай кончай воровать. Как видишь, рано или поздно поймают.

Пацаненок внимательно выслушал фразу на непонятном ему русском языке, серьезно кивнул и убежал обратно в будку.

Понадобилось минут сорок, чтобы выбраться из зоны строек и пустырей на обжитую улицу. Пришлось снять пуховик и долго сбивать с него пыль, а то прохожие косились на грязного иностранца. Начинало темнеть, становилось все холоднее, а Огневский еще не знал, где будет ночевать. Шел по улицам, ежась от ледяного ветра, ища что-то похожее на гостиницу.

Спустя еще полчаса, изрядно замерзший, решил пристать к какому-то молодому парню, шагавшему навстречу. Может, тот понимает по-английски?

– Excuse me, I’m looking for a hotel [Извините, я ищу отель. – англ.], – неуверенно обратился Огневский.

Парень наморщил лоб за дужкой толстых очков.

Андрей вздохнул, изобразил пантомиму – сложил руки под щеку, закрыл глаза. Китаец, кажется, понял, но завертел головой:

– Цзюдянь? Мэйю!.. – Он смотрел на Андрея, быстро моргая. – А! – воскликнул китаец после продолжительной паузы. Почему-то хихикнул и дал знак рукой, мол, иди за мной.

Привел Огневского к невысокому зданию. Вроде и правда отель: на первом этаже небольшой холл и стойка, почему-то ярко-розового цвета. За стойкой сотрудница. Да такая, что Андрей пожалел о своем незнании китайского, – очень захотелось с ней поговорить.

Довольно высокая для китаянки, с каким-то отрешенно-томным взглядом и приятными формами. Свойственная местным широколикость консьержку совсем не портила, наоборот, скорее подчеркивала чувственный рот. Вот только накрашена слишком аляповато.