В мировой эпике инициация может заменяться на другой проход через смерть — катабасис. Он совершается не с целью магической трансформации, а для получения знаний или предметов: так, Одиссей живым нисходит в Аид, чтобы узнать у умершего Тиресия путь домой. Катабасис — высшая степень героизации, а также доказательство истинности героя, способного пребывать в царстве мертвых. Именно это происходит с Арагорном: ему под силу пройти Путем Мертвых и подчинить их своей воле.

Одиссей и тень Тиресия Фивского. Картина Генриха Фюсли, 1780-е гг.

Albertina, Austria

Относительно черного камня Эреха и воинства мертвых следует сделать несколько замечаний, поскольку обычно их трактуют совершенно ложно. В Камне видят некое зло, а в Исилдуре, проклявшем горное племя, которое нарушило клятву верности, — чуть ли не некроманта. Между тем Толкин описывает крайне похожий камень в «Кирионе и Эорле»59: он лежит на могиле Элендила на вершине Амон-Анвар («Гора Трепета» или «Гора Благоговения»), вызывает священный ужас; короли и наместники приводят к нему своих наследников. Огромный камень Эреха был привезен из Нуменора, и уже одно это показывает его значимость и благую силу. Что касается Исилдура, то он призывает племена гор на войну (будущую войну Последнего Союза), когда бежит из Минас-Итиль, захваченной Сауроном, на север, в Арнор, к отцу. Справедливости ради заметим, что горных племен было много (о войне Последнего Союза говорится как о битве огромных армий), а отказалось пойти сражаться всего одно. К сожалению, в фэндоме распространено совершенно ложное преставление, что Исилдур проклял горцев будучи якобы уже с Кольцом Всевластья, — нет, это произошло за восемь лет до окончания войны, в самом ее начале. Сила, которая настигла это горское племя, исходила не от Кольца, а от камня Эреха — и эта сила была безусловно противоположной мощи Саурона: он, Некромант, вообще не знает о мертвых на Эрехе, не может их использовать, зато они повергают союзных ему умбарцев. История этих клятвопреступников очень напоминает то, что случилось с воинами Ар-Фаразона, пришедшими с войной в Валинор и по воле Эру погребенными живыми в Пещерах Забвения до Последней Битвы. С точки зрения феодальной этики проклятие Исилдура является благом для горцев: они нарушили клятву, но он дает им второй шанс — они отдадут долг его потомку.

Итак, на Путях Мертвых и у камня Эреха Арагорн проходит катабасис и получает войско, которое должно было служить его предку. Как мы уже видели в предыдущем разделе, образ Арагорна, Короля, возвращающегося с воинством мертвых, восходит к легендам об Артуре и многих других великих полководцах.

В негласном противостоянии Арагорна и Боромира можно найти отголосок эпического мотива конфликта между представителями героев архаического и классического эпоса: Арагорном — как носителем черт идеального героя — движет чувство долга, в то время как Боромир — уподобляясь архаическому герою — более всего стремится к собственной славе. В том, как враждебно относится к Арагорну наместник Гондора Денетор, отец Боромира, проявляется эпический мотив неприятия правителем лучшего из воинов.

Наследник образа первопредка, Арагорн принадлежит как миру людей, так и иному миру: в его жилах течет в том числе и эльфийская кровь; воспитан он был в доме Элронда, чей образ воплощает черты Владыки иного мира — благого мира изобилия, спокойствия, мудрости, а также поэзии и музыки, символизирующих магию. Как существо, принадлежащее иному миру, герой (изначально — герой шаманского мифа, первопредок) в конце жизни добровольно покидает этот свет, возвращаясь туда, откуда пришел, то есть в иной мир, — Арагорн (проживший долгую жизнь, в несколько раз превышающую срок, отмеренный обычным людям) по своему желанию покидает мир людей, безо всякой внешней причины, так, как погружаются в сон.

Вождь Серого отряда.

Долгие скитания Арагорна, бесчисленные битвы с врагами, годы, в течение которых он был вынужден скрывать свое истинное происхождение, множество имен и прозвищ, за которыми прячется настоящее имя, — все это представляет собой ритуальную бесстатусность государя перед воцарением. Фактически годы странствий оборачиваются для Арагорна своеобразной инициацией, испытанием перед возвышением (примечательная деталь: дунаданы, Следопыты Севера, предводителем которых и является Арагорн, называются «Серый отряд» — они носят серые плащи, по натуре молчаливы и суровы, то есть в определенной степени «невидимы» для окружающих, а невидимость, как было сказано ранее, присуща посвящаемым). Пройдя испытание, Арагорн получает право заключить брак и продолжить свой род на земле предков, при этом он символически доказывает неоспоримость права на владение этой землей — высаживает в Минас-Тирите росток Древнейшего из Древ, утверждая тем самым ось своего мира.

Глава 7. СЛЕДЫ ДРЕВНЕЙШИХ МИФОВ

Помимо прямых заимствований из древних сказаний (заимствований как сознательных, так и невольных), автор может обращаться к универсальным мифологическим архетипам, в частности таким, как Богиня-мать и Бог земли. Подчеркнем, что наука не располагает привычного рода мифами об этих персонажах: эти представления настолько укоренены в нашем существовании (они восходят как минимум к неолиту, а некоторые прослеживаются до палеолита), что, разумеется, сюжетов от столь глубокой древности до нас не дошло. Причина отсутствия историй не только во времени: образы эти несут печать эпохи, когда переживание мифа было еще аморфным, оно не приводило к формированию сюжета (см. выше об образе однорукого Тюра и вторичности мифа о том, как он лишился десницы).

Архаичность этих архетипов приводит к тому, что они, став частью бессознательного, воссоздаются авторами невольно. При этом близость к архетипу зависит, как правило, от степени эмоциональности автора; на уровне логики он может вкладывать в создаваемый образ совершенно иной смысл.

Все это сполна относится к «Властелину колец».

АРХЕТИП БОГИНИ-МАТЕРИ

«Властелин колец» небогат женскими персонажами, но из всех героинь наиболее яркой и востребованной у поклонников является Галадриэль. Хотя если мы сравним эпизоды с ней с ролью в книге Эовин и даже с романтической линией Арвен, то станет очевидно, что популярность Галадриэли определяется отнюдь не сюжетикой. Во всяком случае, эта любовь поклонников никак не соразмерна объему текста, посвященного Владычице Лориэна.

Кибела. Римская статуэтка I–II в. н. э.

The Metropolitan Museum of Art

О масштабах популярности стоит сказать отдельно. В первой половине 1990-х годов, когда в толкинистской среде было обычной (хотя и осуждаемой) практикой брать себе имена знаменитых героев книг Профессора, количество «Галадриэлей» было огромно, крылатой стала фраза одного из лидеров фэндома: «Я лично знаю десять Галадриэлей!», а автор этих строк написала тогда пародийную песню об этом.