Художники, рисующие в стиле фэнтези, но не иллюстрирующие Толкина, изображают практически единственного персонажа из его книг — Галадриэль. Наконец, в «Хоббите» Питера Джексона мы не видим Арвен, хотя действие происходит в Ривенделле, где ее появление возможно, но в сюжет введена Владычица Лориэна, причем ее линия ощутимо утрирована, что закономерно приводит к появлению большого числа пародий как среди критиков фильма, так и среди его поклонников.

Еще одна любопытная деталь. При внимательном чтении сцен в Лориэне мы обнаруживаем, что положение Галадриэли по отношению к ее супругу Келеборну подчиненное, в крайнем случае — равное. Известная пассивность Келеборна — это скорее царственная сдержанность или равнодушие к внешнему миру, но в немногочисленных высказываниях он весьма требователен и жесток. Этот момент совершенно не осознается фэндомом (его упускает и Джексон в фильме), в пародийных текстах толкинистов Келеборн — слабая, беспомощная фигура «под каблуком» у жены, а в непародийных он встречается практически только в прекрасной повести Бориса и Натальи Жуковых «Экскурсия»60 (где его появление обусловлено временем действия — после ухода Хранителей).

Итак, почему же Галадриэль затмевает прочих героинь, почему ее муж воспринимается как более слабый по сравнению с ней?

Ответ на эти вопросы очень прост: потому что образ Галадриэли во всех деталях воспроизводит архетип Богини-матери.

Термин «Богиня-мать» в настоящее время приобрел особое значение, это один из самых востребованных образов мировой мифологии, что приводит к сильнейшему размыванию его сути в популярной литературе и массовом сознании. Так что, прежде чем говорить о проявлении Богини в персонаже Галадриэли, охарактеризуем сам архетип в общих чертах.

Как следует из термина, Богиня-мать связана с рождением ребенка. Однако не только в древнем обществе, но еще и в Европе начала ХХ века процесс родов с большой вероятностью заканчивался смертью младенца, а часто и матери; до взрослого возраста доживал в среднем один ребенок из пяти. Для древнего человека тема рождения была неразрывно связана с темой смерти, это было двуединство, которое и воплощала в себе Богиня-мать.

Этот момент чрезвычайно важен. Если та или иная героиня воплощает одновременно жизненное и смертоносное начало — мы вправе говорить, что это наследница образа Богини-матери. Если же она обладает любыми другими чертами Богини (провидица, владычица воды и так далее, см. ниже), но двуединства жизни и смерти нет — это просто мифологизированная героиня, сопоставлять которую с Богиней-матерью будет ошибкой.

С трактовкой образа Богини-матери в среде современных любителей мифологии и мистики связана еще одна проблема, которую мы уже затронули в связи с восприятием Галадриэли. Это вопрос о матриархате.

Повышение роли женщины в современном обществе ведет к тому, что тема матриархата, то есть социальной власти женщин, обретает новую популярность. Однако абсолютное большинство поклонников (точнее сказать, поклонниц) этой идеи не подозревает, что концепция в корне ложна. Она была создана социологом-любителем Иоганном Баховеном в конце XIX века и, к сожалению, поддержана Фридрихом Энгельсом, после чего вошла в комплекс «единственно верных» положений советской науки. Современными учеными доказано61, что за матриархат обычно выдают формы матрилокального брака (то есть прихода мужчины в семью жены) или формы сакральной власти женщин, которые действительно обширно представлены в исторической этнографии, но не имеют ничего общего с социальным и политическим господством.

И хотя «Властелин колец» как художественный текст не может быть принят аргументом в спорах о социальном устройстве древнего общества, показательно, насколько точно Толкин отражает разграничение функций Владык Лориэна: Келеборну принадлежит политическая власть, Галадриэль воплощает мудрость и магическую силу («Но если бы я знал, что гномы снова разбудили Морийское зло, я не стал бы открывать перед тобой, гном Гимли, и твоими спутниками границы Лориэна. Похоже, Гэндальф потерял рассудок и сгинул понапрасну в Морийской ночи» — и возражение его супруги относится лишь к суждению о Гэндальфе, но никак не к вопросу, впустили бы Хранителей или нет).

Египетская статуэтка Римского периода, изображающая Исиду-Афродиту, синкретическую форму богини плодородия. II в. н. э.

The Metropolitan Museum of Art

Другие черты Богини-матери мы рассмотрим непосредственно на примере Галадриэли.

Высота, дерево и руки

Образ Лориэна — города эльфов, где жилища расположены на необычайно высоких деревьях, — непривычен для русского человека, однако в европейских странах tree-houses хорошо известны. Несмотря на то что Толкин черпает вдохновение в отчасти реальной практике своего народа, то, что он связывает идею tree-house именно с образом Галадриэли, — чистейший мифологизм.

С древнейших времен (печати протоиндийской культуры Хараппы и Мохенджо-Даро, IV–III тыс. до н. э.) образ Богини-матери объединяется с образом Мирового древа: зачастую ее изображают в развилке его ветвей или стоящей под ним; в культовой практике священное дерево может почитаться как ее воплощение; типологически с протоиндийскими изображениями сходны древнеегипетские изображения Исиды под деревьями (иногда в паре с Осирисом) или Исиды и младенца Гора в камышах. Примеры почитания дерева как воплощения Богини можно легко найти и в русской культуре: троицкая березка, наряженная девушкой. Интересующихся отсылаем к книге Ариэля Голана «Миф и символ» — местами очень спорной, но написанной несомненно с огромной любовью и эрудицией62.

В северорусской вышивке нередки изображения огромной женской фигуры с поднятыми руками, вместо ладоней у нее могут быть цветы, также существуют композиции, где и сама фигура заменена деревом. Как показала автор этих строк63, эти изображения восходят к образу Богини-матери, причем поза — воздетые руки — возникла из объединения образов Богини и Древа.

Все это сполна применимо к Владычице Лориэна. Она живет не просто на мэллорне, а на королевском мэллорне, который значительно больше и выше всех прочих, так что Хранителям даже приходится отдыхать, пока они идут по настилу, опоясывающему это исполинское дерево. В романе Галадриэль несколько раз воздевает руки (в частности, прощаясь с Хранителями); эта поза настолько знакова, что ее регулярно воспроизводят иллюстраторы, а также выделяют в фильме Джексона. Примечательно, что с этим иконографическим типом сходен сам облик мэллорна как такового: дерево, у которого ветви отходят от ствола под прямым углом, а потом устремляются вертикально вверх.