– Ну, вот что за глупость-то ты несёшь, милая! А как же господа, которые едят картофель и не умирают?

На лице женщины отразилась умственная борьба.

– Дак, видно, чёртово яблоко токмо для господ и предназначено. А нам, простым людям, есть его заказано. У прошлого барина в горшке на окне картофиля ента росла. А когда опосля завместо цветочков ягодки появились, яво горничная, Полина, сорвала втихую скоко-то да съела. Сильно она опосля того мучилась, так и отдала Богу душу, хотя батюшка и читал над нею молитвы всякие.

– Ну да, ягоды картофеля есть нельзя, они ядовиты. Только спасать Полину надо было не молитвами, а промыванием желудка, врача надо было звать, а не попа, – всё ещё пытался я достучаться до понимания крестьянки, удивляясь её темноте.

– Батюшка сказывал… померла ышшо в Суринске девка Аксинья. А как похоронили её, на могилке третьеву дни нашли картофилю энту. А всё потому, что Ксюха-то в девках ышшо прижила мальца незнамо от кого. Вот её Бог и наказал, а людям метку оставил, чтоб понимали — грешника завсегда возмездие ожидает страшное, – продолжала посвящать меня в деревенские байки Агафья. – Картофиля ента для простого люду никак не подходит, чур меня, чур!

Тётка осенила себя крестным знамением трижды, сплюнула через левое плечо и, ещё раз поклонившись, потопала в сторону колодца. Ндаааа… Придётся мне, чувствую, немало потрудиться, чтобы сломить глупые убеждения крестьян насчёт картошки. Цари станут выпускать указы о необходимости выращивания этого корнеплода начиная с 1865 года, стращая высылкой тех, кто будет противиться. Но я-то могу уже начать сейчас, зачем ждать царских указов. И в первую очередь надо попу мозги промыть, чтобы глупостями всякими народу головы не забивал.

Вроде бы должен быть батюшка образованным человеком, а оно что ж получается? Сам же народу и внушает чушь несусветную. Хотя, оно ж и понятно: страх перед наказанием божьим за прегрешения уже здесь и сейчас действеннее страха где-то там в будущем, после смерти. Вот и стараются священнослужители притянуть себе на пользу любые события, переврать их так, чтобы люди боялись гнева божьего, а, следовательно, и перед ними благоговели. Как там говорится? Пугай и властвуй? Нет, не так, вроде... Но, всё одно, верно.

Кстати, надо бы спросить у повара, есть ли в моих запасах картошка. Так-то, думаю, должна быть, граф же, прогрессивный человек. Хотя на столе у себя я её не видел. Ладно, начну пока разводить её в своём саду, всё-таки обидно будет, если раздам всё крестьянам, даже тому же Прохору, а они загубят семена. Новые покупать нынче дороговато будет.

Вернулся к себе я в самом прекрасном настроении. Соловьи просто надрывались, вопя в кустах и рассыпая свои трели, хотя солнце ещё не успело прогреть прохладный воздух. Вокруг царила свежесть, и было неимоверно приятно гулять по тихому посёлку.

Марины в кабинете я не обнаружил, чему был немало удивлён. Вошедшая ко мне Глафира, опустив глаза, мягко сообщила, что она приготовила гостевую комнату для моей «подопечной», поскольку «негоже молодой девице открыто спать вместе с господином, и, дабы не давать пищу сплетням и злословию для дворовых, лучше ей проживать в отдельных покоях».

Блин! Ну, ведь правильно же. Я даже не подумал о том, что мои слуги, как бы ни старались мы не выставлять напоказ присутствие Маришки у меня, узнают об этом и станут рьяно обсуждать наши отношения. Не чувствуя за собой вины, я и не задумывался о последствиях.

Кивнув Глафире, я решил навестить подругу в её новой комнате. Постучался, услышал «Да-да», вошёл и… чуть не упал! Маринка красовалась в новом одеянии! Сарафан был использован как основа, притален, удлинён с помощью пышной оборки, сделанной из цыганской юбки самой спокойной расцветки и пришитой по низу. А из оставшейся части той же юбки она умудрилась смастырить рукава и кокетку. Наряд был довольно симпатичным, скромным, но вполне подходящим как домашнее платье для барышни.

Причёску они сотворили уже вместе с Глафирой в соответствии с модой: собранные в бомбочку волосы на затылке и мелкие кудряшки, ниспадающие вдоль щёк, мило гармонировали с новым нарядом.

– Ну, как я тебе? – Маришка покрутилась передо мной, расставив в стороны руки.

– Крутяк! – только и сумел сказать ей я. – Ну, раз уж такое дело... Сегодня будем завтракать в столовой. Пошли!

Я галантно подставил ей локоть, она грациозно оперлась, и мы двинулись в столовую. Глафира была уже там. Я заметил, что она волнуется – переживает за своевольный поступок. Но я же не какой-то там барин-самодур, а цивилизованный человек. Поэтому решил успокоить даму и даже отблагодарить её: