– У нас гости, гляжу. Жаль, не знала, тортик бы купила.

Машинально отметила, что нормальный мужик бы взял у меня из рук тяжелые пакеты, и помог бы снять пальто. А этот сидит, лыбится щербатым ртом, в рваных носках, засаленных брюках и несвежем свитере. На щеках островки непобритой щетины, кожа висит как у шарпея, глаза выцветшие, волосы стремительно редеют. Как я его раньше любила?!

– Ты по делу, или как?
– спросила, раскладывая продукты.

– Да вот, потянуло. Давно не виделись.

«И еще бы столько не видеться!», ехидно подумала я.

– Жаль, не предупредил заранее. (Я бы уехала куда подальше, вместе с Лулу).

– Ну как бы я предупредил?
– пожал он плечами.
– Телефона-то твоего у меня нет.

«И Амалькиного тоже», добавила я.

Я ушла переодеваться, попутно отмечая, что меня дико бесит его смех, его голос, запах, вид, и само его присутствие на моей кухне, в частности, и на моей планете, в целом. Как же верно, что от любви до ненависти один шаг! И, несмотря на прошедшие годы, он был сделан за один вечер - тот, в кафе.

Я подышала, успокоилась, и вышла к ним с улыбкой.

Он заливал Лупите, какой интересной работой занимается, много путешествует, про домик бабушки в деревне, рыбалку и грибы.

Я не стала говорить, что работает он логистом, поэтому и мотается повсюду, но чаще всего, в ближайшие районы, по многу раз, и самих городов никогда толком не видел. Дальше складов он там и не выходил никуда. Рыбалка - о да, ездит туда часто с друзьями, чисто побухать. Рыбы-то я даже и не припомню. А как его приносили такие же едва стоящие на ногах «побратимы», когда я с маленькой дочкой одна дома управлялась - это да. Хотя, возможно, вся рыба досталась новой жене. И грибы.

В общем, я держалась молодцом. Дала ему выступить со своей сольной программой, вежливо поаплодировала, даже покивала и поучаствовала в разговоре. Раз двадцать повздыхала, глядя на часы, обеспокоенно спросила Лулу, много ли у нее сегодня учить, посетовала на усталость и болящую голову. Наконец, девочка извинилась, сообщила, что ей пора заниматься, и ушла.

– Ну что, закончил свой выпендреж?
– прошипела я, едва за Лупитой закрылась дверь.
– Че приперся?

– Да я не знаю, - развалился он на стуле, закинув ногу на ногу.
– Как тебя тогда в баре увидел, так и не могу забыть. Не знал, что ты такая стала...

– Какая?
– я чувствовала, что закипаю. Сердце колотилось, в глазах пульсировали мушки.

– Ну, такая...
– он наклонился ко мне и положил руку на мою коленку.
– Сексуальная.

Меня затошнило.

– А ну встал!
– я откинула его руку и подпрыгнула, как пружина.
– Вали отсюда, быстро! И чтобы больше я тебя не видела!

Он не прореагировал на мой выпад, будто и не говорила я ничего.

Вальяжно осмотрелся.

– А у тебя ничего так, прикольненько. Как раньше стало, когда теща еще жива была.

Я тяжело дышала, физически ощущая как багровеет лицо.

Он стал рассматривать свои ногти.

– Я понимаю, некрасиво тогда поступил. Но ты тоже пойми, все мы люди и можем ошибаться. Не рассмотрел тебя тогда, - он похабно подмигнул.
– В стрессе был. Рождение ребенка для мужчины больший стресс, чем для женщины.

– Но трахаться на стороне тебе это не помешало, - шипела я.

– Дело прошлое, чего уж говорить, пожал он плечами.

– Вот и ты, был прошлым, им и оставайся!
– прошептала я грозно, насколько смогла.

Он встал, вздохнул, будто бы сокрушаясь о своей неудаче. Лупита в комнате щебетала, видно записывая очередной ролик в инстаграмм.

Все случилось мгновенно, я даже понять не успела, как, с он уже схватил меня за горло и приподнял над полом.

– Слушай сюда, - угрожающе зашептал мне на ухо, пока я, болтаясь, как рыбка на крючке, тщетно пыталась разжать его пальцы.
– Я тебе не мальчик - ждать пока ты навыкобениваешься. Че, за лоха меня держишь? Все я про тебя знаю, твоя же квартирантка рассказала. Никого у тебя нет, живешь одна, и сама ни к кому не ходишь. Небось, после меня никто на тебя и не позарился. Так что политесы разводить ни к чему. Сегодня первое и последнее китайское предупреждение. Пока обезьянка твоя тут, так и быть, готовься морально. И я вещички подсоберу. А потом перееду сюда, поняла ты? А будешь выеживаться - начнешь получать по роже. И объясняй потом ментам, что не сама спьяну приложилась. Будешь молчать - все тип-топ будет. Нет - дочери больше навредишь. Из института ее выпрут за семейные разборки.

Он отпустил мое горло, и я рухнула на пол, судорожно вдыхая. Горло раздирало от боли, в голове звенел колокол. Пока приходила в себя, ползала по полу на четвереньках, не понимая, что творю. Трясущимися руками все гладила и гладила шею, на которой, казалось, навсегда теперь затянулся ошейник.

Услышав, что Лупита замолчала, я ломанулась в санузел, закрылась там и включила воду. Еле-еле расстегнула и сняла одежду, залезла под теплые струи, села в ванну, обняла колени и дрожала так, что зубы клацали.