– А страшно под пулями? – чуть стесняясь, полюбопытствовал кто-то из девчонок.

– Еще как! Боишься пуль, а еще осколков от снарядов с первого дня пребывания на фронте. Но я привыкла успокаивать себя приказной поговоркой: «Не трусь, девчонка!» Не смерть страшна, а то, что вдруг ногу оторвет, покалечит – и как после этого жить, носить туфли на высоких каблуках? А на речке Великой, когда мы ее под сильнейшим огнем форсировали, заняв плацдарм, девятнадцать немецких атак изрядно поредевшим батальоном отбили, я поняла: страх преодолим. О нем забываешь в суматохе боя, когда внутри тебя клокочет ненависть к врагу и желание его победить во чтобы то ни стало.

– Вера, сколько фашистов ты убила? – поинтересовалась Ивушкина.

– В снайперской книжке записано тридцать восемь. Думаю, эту цифру скоро увеличу.

Слова Артамоновой утонули в аплодисментах.

А закончила она выступление добрыми воспоминаниями о школе и ее командирах.

– Я в школе была редактором боевого листка, запевалой роты. И, скажу честно, не любила дисциплину, рыть окопы, маршировать на плацу строевым шагом. А на фронте часто и тепло вспоминала своих командиров – причем не я одна. Без их настойчивости, терпеливого к нам отношения и строгости, без уроков воинского мастерства плохими были бы мы солдатами.

Беседу, уже менее официально, продолжили за ужином в столовой. Девчонки пили чай с вкусным печеньем и сгущенным молоком, специально поданными к столу, и неспешно разговаривали про войну, жизнь и… любовь.

– За Птахинскую высоту, это на Псковщине, ожесточенные двухнедельные бои велись. Там я встретила Колю Таранова. А потом… потом все было как у всех влюбленных. Чувство наше было светлым и чистым, мы мечтали о будущем, о том времени, когда кончится война, – тихо, с волнующими нотками в голосе заговорила Вера. – Но однажды, когда я находилась на «охоте», кто-то сообщил: Коля тяжело ранен. Почти три километра, отделявшие мое место засады от позиции, где он был ранен, я промчалась, кажется, за несколько секунд, но Колю уже увезли. Подруга Лида Ветрова передала фотографии, оставленные им для меня, а через несколько дней его друзья принесли горестную весть: нет больше твоего Таранова. Умер красивый и добрый парень из Херсона, ушла из жизни моя первая любовь…

В столовой стало так тихо, как бывает в театре в кульминационный момент спектакля. Но здесь в роли постановщика выступила сама жизнь – реальная и суровая, без каких-либо декораций.

На следующий день гостью, с которой за столь короткое время будто породнились и уже считали ее своей подругой, тепло проводили всей школой, пожелав скорейшей победы и возвращения домой, в родной Ленинград.

Вера Артамонова, как и обещала, увеличила счет убитых немцев до восьмидесяти девяти. В составе отдельной снайперской роты 3-й ударной армии дошла до Берлина. За мужество и героизм младший лейтенант Артамонова награждена орденами Славы II и III степени и орденом Отечественной войны II степени, а также медалями «За отвагу», «За взятие Берлина» и другими.

После полугода обучения многие девушки успешно выполняли такие казавшиеся вначале сложными упражнения, как стрельба на дальности тысячи метров «по станковому пулемету», с восьмисот – «по движущейся цели», с пятисот – «по грудной мишени», с двухсот пятидесяти метров – «по стереотрубе». Впереди были государственные экзамены, а допуском к ним считался семидесятикилометровый марш-бросок с полной солдатской выкладкой (скаткой, винтовкой, противогазом, саперной лопаткой). На нем проверялись знания и умение снайперов применить на практике боевые навыки, полученные в школе.

Марш выпал на конец февраля, когда на полигоне еще держался зимний покров, а морозы, хоть и отступили, но, по ночам усиливаясь, перешагивали десятиградусную отметку. Но скидку на погоду госкомиссия не делала: как сказал в напутственной речи подполковник Кольчак, от всех и каждой требовалось выложиться по максимуму. И девчонки не пожалели сил, здоровья, чтобы достойно предстать перед проверяющими.

Маша выдержала испытание маршем, на отлично сдала огневую и строевую подготовку. Ей предложили остаться в снайперской альма-матер инструктором. Другая, может, и порадовалась бы, но Ивушкина наотрез отказалась:

– Отправьте меня на фронт, – не попросила, потребовала.

Хорошее дело – поощрять лучших. Так достигается воспитательный и стимулирующий эффект одновременно. А когда тебе еще вручают не банальную грамоту, а что-то материально существенное, например, боевое оружие – снайперскую винтовку СВТ-40, то тут любая душа возликует и к небу вознесется.

На выпуск в женскую школу снайперов приехало начальство из Москвы, в том числе и первый секретарь ЦК комсомола Николай Михайлов, чтобы лично вручить отличникам учебы именные винтовки. У Маши от волнения застучало сердечко, когда прозвучала ее фамилия. Из рук первого секретаря, благодаря которому она оказалась здесь, с гордостью приняла боевое оружие и с ним через день поедет на фронт. Снайперка с выгравированной на металлической пластинке надписью «От ЦК ВЛКСМ за отличную стрельбу» стала ей дороже золота и прочих богатств. Бережно прикоснулась к стальному вороненому стволу, гладкому, цельному ложу, пальцами ощутила полированный металл затвора и готовность к работе ударно-спускового механизма. «Вот и познакомились с тобой, подруга, будем вместе теперь служить. Гляди, “Светка”, не подведи меня», – мысленно, как живой, наказала.

Именную винтовку получили также Таня Барамзина, Роза Шанина (необычное «цветочное» имя дал отец в честь революционерки Розы Люксембург) и еще несколько девчонок из ее роты.

Всем выдали одинаковый комплект формы одежды для фронта: гимнастерки и брюки, шинели, а еще ватные штаны и телогрейки, теплое белье и… американские белые пуховые чулки, так удивившие девчонок.

Впервые к ужину подали вино. Звучали напутственные речи, музыка – руководство школы постаралось сделать выпускной вечер душевным и запоминающимся.