Он рассерженно обернулся, посмотреть, на что же засматриваются его рабочие, в ужасе пошатнулся, замахал в воздухе руками и свалился с узкого мостика.

Хорошо, что мостик был низко, на уровне первого этажа. Плохо было то, что под самым мостиком стояло корыто с раствором. В него-то и угодил бригадир по самые колени.

Бригадир наорал на реставраторов за то, что они расставили повсюду корыта, потом стал орать на нас, что ходят тут посторонние, непонятного окраса и мешают работам.

Он направился в нашу сторону, явно не с дружескими намерениями, я ухватил Кольку за рукав и потянул со двора, но он вырвался и заорал бригадиру, который от неожиданности остановился:

– Нас нельзя гнать!
– орал вдохновенно Маркиз.
– Мы члены союза юных журналистов! Мы пришли, чтобы написать о реставраторах фирмы "Лад"! Если вы нас прогоните, мы позвоним в вашу фирму, и вас уволят за то, что вы лишили их рекламы!

Бригадир мрачно посмотрел на быстро застывающий раствор, плюнул и пошел со двора. С каждым шагом ноги его сгибались все хуже, и вскоре он шел на абсолютно прямых ногах, не сгибая колен, напоминая статую Командора.

Реставраторы вернулись к работе, на нас перестали обращать внимание, видимо привыкли. Мы с Маркизом забились в угол двора и сели на скамейку.

– Может быть, Черный Монах не придет?
– спросил я, мне как-то надоело быть настоящим сыщиком.

– Как же!
– воскликнул Маркиз.
– Куда он денется? Вот он!

Монах Александр входил в монастырский двор. На этот раз он был опять не в рясе, а в линялом джинсовом костюме, волосы были собраны на затылке в хвост, на ногах все те же громадные белые кроссовки. Он был явно чем-то озабочен. Рассеянно оглядел двор, даже не обратив на нас внимания, так же рассеянно поздоровался с реставраторами, и стал кого-то ждать, наверное, бригадира.

Тот пришел в обычном костюме, успел переодеться. Черный Монах тут же подбежал к нему. Бригадир стоял на том же мостике, с которого свалился в раствор, а монах Александр рядом на земле. Даже стоя на мостике, низенький бригадир был почти одного роста с Черным Монахом.

– Нужно послушать, о чем они говорят!
– гаркнул Маркиз.

– А как мы к ним подойдем?

– Давай играть в салки! Только голову наклоняй пониже, чтобы монах Александр нас в лицо не узнал!- заорал Маркиз.
– Будем бегать вокруг них и все услышим!

Не дожидаясь согласия, он хлопнул меня по плечу с таким энтузиазмом, что я чуть с лавки не свалился, и заорав:

– Чур, я не салка!
– помчался к реставрируемому флигелю и стал носиться вокруг него.

Мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Маркиз, увидев, что я включился в игру, увеличил скорость. При этом так низко наклонял голову, что бежал почти на четвереньках, и обзор у него был сокращен до минимума. Пробегая в очередной раз мимо бригадира и монаха, Маркиз врезался в мостки, перелетел через них, а бригадир полетел опять в то же злосчастное корыто с раствором...

Вы никогда не слышали, как кричит раненый носорог? Я, кажется, слышал. Это ужасно. Нас с Маркизом с монастырского двора как ветром сдуло.

Остановились мы только возле моего дома.

– Ну, и что ты услышал?
– отдышавшись, спросил я.

– Они договорились встретиться через час в летней кафешке на Пречистинке!

– Ну, ты даешь!
– восхитился я, удивляясь, как это он успел на такой скорости что-то услышать.

– А то!
– Маркиз гордо выпятил цыплячью грудь.
– Давай быстро переоденемся и вперед!

– Думаю, что нам нужно сменить не одежду, - возразил я.

– А что?!
– удивился Маркиз.

– Прически!

– Не успеем! Для этого надо мыть голову...

– Не надо мыть голову, - вздохнул я.
– Пошли...

Через десять минут мы выходили из парикмахерской одинаково постриженные наголо.

– Ну что это такое?!
– возмущался Маркиз.
– Голова голая, как коленка!

– Это лучше, чем голова, похожая на клумбу, - твердо возразил я. Пойдем к кафешке, нужно место занять для наблюдения. Мы вот тут бегаем, суетимся, прическами страдаем, - я со вздохом сожаления погладил себя по непривычно гладкой макушке.
– А картину эту, "Бобыля", совсем другие люди украли, а не бригадир с монахом Александром. И Александр этот самый обычный монах, а никакой не Черный. Навыдумывали мы с тобой...

– Да?!
– даже задохнулся от возмущения Маркиз.
– А портрет Пугачева мы тоже выдумали? Или это мы с тобой его нарисовали и в тайник положили?

– Он в этом тайнике, может, лет двести лежит, и его никто даже и не видел.

– Да нет, кому-то его, наверное, показывали, хотя бы тайком, - не очень уверенно возразил Колька.

– Кому же это, интересно, его показывали?
– ехидно спросил я.

– Кому, кому!
– огрызнулся Маркиз.
– Отстань! Кому надо, тому и показывали! Пушкину! Вот кому!...