Проснувшаяся от крика Алёна, чтобы успокоить сына, протянула его прутом по мягкому месту. Вместо того, чтобы перестать орать, Ванька взвизгнул что было сил и повернулся к матери:

– Ты, что? Больно же! – закричал он, бросился с кулаками на мать и лишь потом увидел отца, с улыбкой наблюдавшего за разгоревшейся баталией. Он резко остановился, а Алёна быстро схватила его за руки, резко развернула спиной к себе и несколько раз шлёпнула рукой там же, где до этого "прогулялся" прут. А Степан, приподнявшись на локте, другой рукой вызволил отпрыска из рук жены, и повернув его лицом к себе, наставительно произнёс:

– Я тебя чему учил, сынок? Уметь сдерживать эмоции, не обижать женщин, и тем более, никогда и ни при каких обстоятельствах не поднимать на них руку, особенно, на мать! Ещё раз такое увижу, не обижайся, выпорю как сидорову козу, мамкина порка тебе лаской покажется. Ясно тебе? Твёрдо усвоил, повторять не надо?

Ванька, испуганно глядя то на отца, то на мать, заикаясь, сказал:

– Понял, отец, больше такого не повторится. Да и не стал бы я бить маму, это просто от неожиданности так получилось. – и тут же повернувшись к Алёне, сказал: – Прости меня, мамочка, я больше так не буду. Просто я так обрадовался бельчонку и не подумал о том, что разбужу вас. Можно я его с собой возьму, когда на улицу пойду гулять, ребятам покажу?

– Конечно, можно. Только из клетки его не выпускай, а то убежит. Попробуй потом поймать его. Вот как привыкнет к тебе и к своему новому жилищу, тогда можно будет его выпускать из клетки. Но сначала надо позавтракать, а уж потом пойдешь гулять.

После завтрака Ванька, схватив клетку с бельчонком, унёсся к друзьям, Алёна занялась хлопотами по хозяйству, а Степан попытался разобраться в записях Антона. Честно говоря, он многого не понял, уж слишком мудрёно было описание процесса добычи радиоактивного вещества и методов его обработки. Что его заинтересовало, так это возможность незаметно для начальства утаивать часть добытого без опаски попасться на месте преступления, быть пойманным с поличным.

Помимо этих записей Антон нарисовал подробный план шахты, пометив на ней участки с наиболее богатыми залежами урановой руды. Степан внимательно рассматривал схему расположения жилых помещений и проходов к запасным выходам из шахты. "Молодец парнишка, смышлёный", – подумал он, – "Возможно, стоит пристроить его к делу."

На следующий день Степан тщательно собрал нужные ему для дальнего и, возможно, длительного похода вещи, сходил с женой и сыном в лес, где они занимались сбором грибов и ягод, а он охотился, чтобы домочадцы не нуждались в пище во время его отсутствия. Во время охоты он незаметно для своих ненадолго исчез из леса, встретился со своим городским знакомцем и договорился насчет вылазки в город, сообщив ему, что товар, о котором был уговор, он уже достал. Выходить надо было уже на следующий день, чтобы успеть к ночи дойти до городской стены. Именно в эту смену будет дежурить охранник, с которым была налажена связь.

Вернувшись домой, Степан встретился со своими друзьями, теми самыми, с которыми они недавно ходили на "охоту" за материалами, и попросил их на всякий случай во время своего отсутствия присмотреть за его домочадцами. На расспросы друзей о цели его похода Степан сказал, что обязательно расскажет им обо всем после возвращения. А пока что просил, если кто будет разыскивать его, особенно, из посторонних, чтобы они говорили, что он ушёл на охоту куда-то в дальнюю местность и когда вернётся назад – неизвестно.

Распрощавшись с друзьями, опечаленными тем, что он идёт один, Степан стал собираться в путь. Алёнка напекла ему в дорогу пирожков с ягодами, собранными ею и Ваняткой в лесу, приготовила запечённую в костре рыбу и пол-тушки кролика. Степан наполнил бочки водой, принесённой из источника, расположенного на соседней поляне, чтобы жене не пришлось носить тяжести. Затем стал собирать рюкзак. Положил в него стопку чистого белья, зубную щётку с пастой, брусок самодельного мыла, бритвенные принадлежности. Из оружия решил взять с собой лишь складной перочинный нож с тонким лезвием, который можно было принять за обычную ручку. Записку Антона спрятал за козырёк фуражки, нож – в боковой карман брюк. Долго размышлял над тем, куда бы пристроить опасный контейнер. У рюкзака, помимо большого, центрального основного отсека, было и три дополнительных – два боковых и один спереди. Вот только вряд ли контейнер поместится в какой-либо из дополнительных. В основной помещать его Степану не очень хотелось, но… во-первых, там он будет менее на виду, во-вторых, так его легче уберечь от случайного удара либо сотрясения, так что придется рисковать.

Ванька, наблюдая за отцом со стороны, понял, что тот скоро снова уйдёт, и, было загрустил, но как только его позвали играть в прятки его друзья, тут же забыл обо всем. Вечером, как обычно, укладывая сына спать, Степан рассказывал ему сказки и разные истории, что приключались с ним во время путешествий. Ванька, уже засыпая, попросил его принести еще какого-нибудь зверька, когда будет возвращаться домой.

Еще не рассвело, когда Степан распрощался с женой и ушёл в неизвестность…

Конец первой части…

"Хорошо, все-таки, когда ты – выдающийся и уважаемый человек, чиновник, занимающий высокий пост в Городском Совете, пост, дающий не только большие привилегии в распределении благ, но и предоставляющий практически неограниченные возможности для, может быть, и не совсем законного "перераспределения" наиболее дефицитных и ценных товаров в свою пользу. Естественно, делалось это с негласного согласия Председателя Совета – господина Мурмышкина Петра Алексеевича, в чью собственность переходила львиная доля "нажитого непосильным трудом" имущества. Но и для него, непосредственного исполнителя – Главного Министра по снабжению предприятий и населения города необходимыми для нормального жизнеобеспечения ресурсами Митрофанова Олега Павловича, оставалась немалая толика от сэкономленных (читай, "изъятых" из общего обращения) ценностей. Нет, они не брали того, что и так по праву рождения, да и высоких должностей, причиталось им по выделенной квоте на них самих и членов их семей. Предметом их вожделений были, в основном, предметы роскоши, к коим относились декоративная старинная мебель, детали интерьера, посуда, даже одежда, принадлежавшая когда-то царственным особам, а потом хранившаяся в музеях страны. Сейчас же, когда бОльшая часть музейных ценностей перекочевала в апартаменты сих достойных джентльменов, их жильё стало напоминать частично музеи, частично жилища высокородных бояр девятнадцатого-начала двадцатого столетия. И, да, за столь высокое положение в обществе надо отдельно поблагодарить своих предков, до революции 1917-го года обладавших графскими и княжескими титулами." – так благодушно рассуждал, глядя в огромное венецианское окно на просыпающийся город, Олег Павлович, затягиваясь дорогой сигарой, доставленной в далёкие времена с Кубы и каким-то чудом сохранившейся до этих времен.