Но сегодня, впервые я увидел, как она поддалась эмоциям. В её глазах было то, что ни с чем не спутать. Ревность. Какого хрена, Марго? И ты, Брут?

Когда неделю назад Лисовецкий вызвал нас обоих к себе, я ждал чего угодно. Но не того, что он объявит о своём уходе на пенсию. Твою мать, ему всего пятьдесят с небольшим. Какая нафиг пенсия?

Не то чтобы я возражаю. Хочет отдыхать? Завести огород, как Бэкхэм, и сажать лук-порей по лунному календарю? Да ради бога. На его место всегда найдутся желающие. В том числе и я.

Я давно уже достиг карьерного потолка в этой организации. Стены собственного кабинета давят мне порой. А куда дальше? В кресло гендира, естественно.

Лисовецкий сказал, что ищет преемника. Что человека со стороны брать он не хочет. Отдавать дело своей жизни в руки того, кто не имеет понятия, как всё здесь устроено, он не желает.

Я и Марго — равны в его глазах. Нас обоих он уважает и ценит одинаково. В ближайшее время он примет решение. И всё зависит только от нас. От того, как мы себя проявим, в том числе, в текущей работе.

Конечно же, первым делом я вспомнил о Титане. Вот — моя возможность, мой золотой шанс. Ну и что ты теперь будешь делать, Захар? Ставки слишком высоки.

Лисовецкий просил нас соблюдать правила здорового соперничества в этой гонке за место гендира. И это, по-твоему, здорово, Марго? Вмешивать в работу личную составляющую? Нет, не думаю.

Отморская совсем потеряла берега, замесив в одну кучу женскую обиду и рабочую конкуренцию.

Я нахожусь в своём кабинете около десяти минут, когда звонит Настя.

— Да?

— Захар Андреевич, тут… это… Титан, — мямлит в трубку.

Ну вот. Приплыли… Это должно было случиться, рано или поздно. Ослабляю узел галстука свободной рукой.

— Соедини.

— Вы не поняли, Захар Андреевич, — голос Насти слегка ломается. — Они здесь.

Откидываюсь на спинку кресла. Какого хрена?

— Кто?

— Господин Мамаев. Он хочет Вас видеть прямо сейчас.

Не даю себе возможности передумать. Прочищаю горло.

— Приглашай. Я готов.

Захлопываю крышку ноутбука. В кабинет заходит Мурат. Бритый наголо парень в черном костюме заглядывает внутрь, коротко осматривая пространство, и тут же исчезает. Охрана.

Оцениваю развернувшуюся передо мной сцену за несколько секунд, не более. Он приехал ко мне без Хасана. Значит, разговор будет скорее всего о личном.

— Добрый день.

— Добрый, — привстаю со своего места для традиционного рукопожатия. — Какая неожиданность, — жестом предлагаю ему присесть.

Сам тем временем набираю Пашу. Поднимаю палец вверх, сигнализируя Мамаеву — минутку.

— Паш? Занят?

Седов что-то бормочет в трубку, я не слушаю. Кровь, бешеными толчками циркулирующая в голове, заглушает происходящее вокруг. Я действую и говорю заученными шаблонами.

— Так освободись. Срочно тащи документы по Титану. В смысле, какие? Всё, что есть, Павел. Жду, — рублю коротко и сбрасываю звонок.

— Не думаю, что нам они понадобятся, — говорит Мурат, когда я кладу трубку. В его словах мне слышится явный подтекст.

Смотрю на него несколько секунд, не мигая.

Набираю Настю.

— Никого ко мне не пускай. До особого распоряжения. Кофе? — спрашиваю у Мурата. Тот качает головой.

Переключаюсь на Настю:

— Не надо кофе. Просто сделай так, чтобы нас не беспокоили, Анастасия.

Возвращаю своё внимание гостю.

— Слушаю Вас.

Мурат сидит в моём особом кресле для посетителей. Заложив ногу на ногу и вальяжно раскинувшись. Выглядит он так, будто ему очень комфортно здесь и сейчас.

Пробегаюсь по нему взглядом. Чёрный костюм. Графитового цвета рубашка. И такой же тёмный галстук.

Мне невольно вспоминается страшилка, которой мой брат любил пугать меня в детстве: в чёрном-чёрном городе на чёрной-чёрной улице в чёрном-чёрном доме… Отгоняю от себя эти странные мысли. Соберись, Захар.

— Я не привык ходить вокруг да около, — его вкрадчивый голос убаюкивает. — Этот вопрос я должен был решить ещё две недели назад. Но обстоятельства сложились так, что я был вынужден в срочном порядке вылететь во Владикавказ.

Смотрю на него ровно, почти равнодушно. Этот хрен с горы не единственный, кто умеет делать «покерфейс».

— Возможно, Вы слышали что-то об убийстве сенатора? В Моздоке. Очень резонансное дело.

Киваю. Давай уже ближе к сути.

— Так вот, — оглаживает подбородок ладонью. — Речь пойдёт, как Вы, наверное, уже догадались, о моей жене.