Судя по всем имеющимся документам Такаши был очень целеустремленным молодым человеком, у него были отличные оценки, имелись медали по победам в турнирах по Айкидо. Физически Такаши был развит, ну до травмы.

Кроме изучения личности Такаши, я также пытался вернуть себе спортивную форму и освежить академические знания Такаши в области Японского законодательства. Читал его конспекты, должностные инструкции, дипломную работу и учебники по юриспруденции.

Со старыми друзьями Такаши я не встречался, отписываясь по сети, что у меня все хорошо, и что встретиться не получится. Несмотря на все мои попытки, натянуть на себя личность двадцатитрехлетнего японца Такаши Сайто, у меня не получилось, хотя притвориться им на короткое время я смогу. Конечно, все изменения в личности я спишу на травму.

Кроме личности, изменилась и внешность Такаши. Нет, не Такаши, моя внешность. Пора уже престать разделять себя и Такаши мысленно. Теперь есть Такаши Сайто, а Воробьев Вячеслав Анатольевич, умер. После удара молнией мои волосы абсолютно поседели, а левый глаз изменил свой цвет с черного, обычного цвета для японцев, на серый, стального оттенка. Как говорил врач, волосы и глаз потеряли весь пигмент в результате небывалого стресса для организма. Такое очень редко, но бывало, однако, врач не вспомнил описанных случаев, когда цвет менял только один глаз. Мне кажется, врач сам не верил в свои гипотезы, но других объяснений у него не было. У меня были, но делиться ими с кем-либо, я точно не буду.

Встречаться с по сути незнакомыми людьми и объяснять им, что со мной произошло, я абсолютно не горел желанием, поэтому «морозился» от встреч с друзьями Такаши, как только мог.

Когда более менее я адаптировался к новой жизни, встал вопрос что делать. Кто виноват, мне было понятно. Поразмыслив, я решил, что стоит продолжить путь, начатый Такаши, тем более он для Воробьева Вячеслава Анатольевича, в целом известный. Немного освоюсь в этом мире и подумаю, что делать дальше.

Выписавшись из госпиталя, я прошел заново медицинскую комиссию, сдал аттестационные экзамены на профпригодность, благо знания у Такаши были, и ко мне перешли от него по наследству. Вернувшись на службу, моим напарником вновь поставили Томоё Ито, который перестал узнавать коллегу и жаловался всем подряд на то, каким невыносимым напарником стал Такаши Сайто, что он совершенно не уважает старших.

Из воспоминаний меня вырвал возглас Ито:

– Чертовы босодзоку! Ёкай бы их побрал! – после этих слов патрульный автомобиль обогнал мотоцикл, дерзко подрезав нас. Мотоциклист повернулся к нам и показал средний палец, после чего резко умчался с ревом мотора. Разглядеть хотя бы часть лица мешал тонированное забрало мотоциклетного шлема.

Я схватил рацию, и передал дежурному сообщение:

– Первый, я четырнадцатый, мы на Цэ-1, начинаем преследование. Цель черно-желтый «Кавасаки ниндзя», без опознавательных знаков, - с этими словами я включил проблесковые маячки и звуковой сигнал. Надел свой шлем.

Нужно отметить, что мы с Ито были в так называемом скрытом патруле, когда с виду абсолютно гражданская машина имеется скрытые мигалки и громкоговорители, чтобы незаметно подобраться к нарушителю и резко его задержать.

Наверное такой подход сработает с полуслепой пенсионеркой, которая не увидела знак 40 и теперь двигается со скоростью 61 километр в час. Все дело в том, что все эти скрытые патрули – почему-то всегда серебристые «Тойота Краун». А патрульные еще и обязаны носить шлемы, даже находясь внутри автомобиля. Сложно не заметить двух космонавтов в салоне автомобиля, когда стекла не тонированные. Я же шлем не любил, еще и потому что при возвращении на службу я не стал подстригать волосы, которые выросли у меня ниже лопаток за время лечения, и на смене сворачивал их в узел, который давил на голову под шлемом.

Вообще, серебристая «Тойота» для различных криминальных личностей в Японии, как серебристая «Приора» на Родине. Любой закладчик знает, если видишь серебристую «Приору» – там дядя Степа Наркоконтролев и ты возможной сейчас присядешь на бутылку от трех до семи. Почему не разбавить автопарк другими марками и иных цветов – мне совершенно непонятно. Этак критика справедлива как для России, так и для Японии.

На мой доклад рация прохрипела голосом дежурного:

– Начинайте преследование!

– Принял, - спокойно ответил я, после чего повернулся к Ито, - Ито-сан, вы слышали. Надо бы ускориться.

– Как я тебе догоню мотоцикл? – возмутился Ито.

– Смотрите какой поток, да и он от нас далеко не уезжает, хочет поиздеваться, - задумчиво сказал я, наблюдая за действиями мотоциклиста, которые то позволял его догнать, то снова отрывался, - Рано или поздно он ошибется и упадет. Тогда его примем.

Ито посмотрел на меня дикими глазами. Для японца было немыслимо, чтобы полиция кому-либо могла причинить вред. Все должностные инструкции твердили, что даже самого агрессивного дебошира следует усмирить максимально гуманным способом. Я такой подход не понимал, наверное, в силу другого менталитета. Кроме того, особым человеколюбием я тоже не страдал

Полицейским, кроме спецназа, даже не выдавали на дежурство огнестрельное оружие – только телескопические дубинки, которые можно было использовать только в крайнем случае. Учитывая такой расклад, задержать мотоциклиста у нашего патруля не получится в силу отсутствия у нас как легальных, так и технических возможностей. Остается только поймать его на ошибке. И я знаю, как это сделать. Правда Ито опять будет гундеть и, возможно, заработает очередное взыскание. Но, боже, как же тут скучно!

Пока мы осуществляли преследование, я по рации вызвал подкрепление, передав наши координаты. Думаю, дорожный хулиган этого и хотел. Ведет себе небось какую-нибудь онлайн трансляцию. Иных причин такого поведения я не видел.