– Кофе? – неуверенно предложил он мне.

– Не откажусь, – с улыбкой согласился я. Я конечно понимал, что мне сейчас нальют обычный растворимый кофе, в кружку с какой-нибудь надписью по типу «Ивановский ОМОН», который ему когда-то подарили на очередной день следствия опера из отдела полиции.

Я давно отвык от растворимого кофе, предпочитая варить только свежемолотый кофе в медной турке. Меня успокаивал сам процесс работы ручной кофемолки, и казалось, что так кофе намного вкуснее. Но, кочевряжиться и демонстрировать свое отношение к напитку, который мне прнес Бурков я не стал, поскольку сам, будучи начинающим следователем ночами засиживался в кабинете, собирая из вороха бумаг уголовное дело, которое еще 2 дня назад нужно было направить прокурору на проверку, при этом пил такое же дешевое кофе из замызганной кружки. Да и нужно было расположить Буркова, показав ему свое дружелюбие.

Бурков принес мне дымящийся напиток, который я принял. Отхлебнув напиток, я поставил его на стол и посмотрел на Буркова.

– Дмитрий, думаю, ты понимаешь, что я делаю в Вашем районе и с чем связан мой визит.

– Но мы передали в ГСУ все материалы по убийствам, да и начальника отдела отправили на пенсию. – торопливо произнес он.

– Это все, конечно здорово, но меня интересует немного другое. Все, что мы с тобой тут обсудим, должно остаться в этом же кабинете, иначе ты до пенсии не доработаешь. Я ясно выражаюсь? – я пристально посмотрел на Буркова. Увидев в его глазах понимание и готовность забрать наш разговор с собой в могилу, я продолжил – Мне нужно, чтобы ты прояснил мне одну ситуацию. У тебя был материал по заявлению Наговицыной, об изнасиловании ее четырнадцатилетней дочери. Сам материал я не видел, только заявление, которые принимал ты, и отказной, что все было добровольно. Проясни этот момент. И давай сразу на чистоту, ты ведь понимаешь, что если бы я хотел тебя уволить или посадить, то давно бы запросил этот материал официально. Но я пришел к тебе лично, даже твой нынешний начальник не знает, что я сегодня здесь и о чем мы разговариваем.

После моих слов Дмитрий побледнел, я обратил внимание, что он до побелевших костяшек вцепился рабочее кресло. Я с интересом наблюдал за его реакцией. Я почувствовал страх и стыд, они исходили от Буркова буквально осязаемой аурой.

Здесь следует кое-что прояснить. Я думаю, все вы читали об экстрасенсах, которые могут читать мысли, двигать силой мысли предметы и заглядывать в будущее. Может особо одаренные ходили к гадалкам или другим подобным выпускникам Нижнебобруйской академии коричневой магии, магистрам-демонологам пятого уровня. Я не знаю, может я один такой или есть другие подобные уникумы, но я мог чувствовать эмоции людей, не угадывать, а именно чувствовать, то что они испытывали. Я не знаю, как это работало с точки зрения строения моего мозга, но я улавливал эмоции других людей, я чувствовал их боль, радость и мог почувствовать ложь. Как вы понимаете, это дало мне огромное преимущество перед другими моими коллегами. Я всегда чувствовал, куда стоит нажать, чтобы человек выложил все интересующие меня обстоятельства.

Эта способность развилась у меня еще в детском доме, когда я отчаянно пытался избежать гнева воспитателей и других воспитанников. Постоянно пытаясь угадать правильную линию поведения собеседников, чтобы избежать неприятностей, я в какой-то момент стал чувствовать их одобрение, злость, обиду, грусть. Играя этими чувствами, меняя линию поведения, я выбирал приемлемую для собеседника стратегию поведения, подстраиваясь под него, вызывая у него чувство доверия. Я не знаю, что это – сверхспособность или еще что-то, но об этой своей особенности я никому и никогда не рассказывал, всегда оставляя за собой преимущество. В последствии, я сам смог влиять на эмоции людей, вызывая в них нужные мне эмоции.

Почувствовав эмоции, исходящие от Буркова, стараясь, чтобы он не замкнулся в себе, осторожно сказал ему спокойным тоном:

– Дмитрий, я прекрасно понимаю, что ты принял решение по указанию руководства, но сейчас от твоего рассказа зависят жизни других детей. – я сказал без просительных интонаций, просто констатируя факт, при этом старался направить его эмоции в конструктивное русло.

Дмитрий, угрюмо посмотрев на меня. Я почувствовал, что он решился, после чего стал рассказывать:

– Я дежурил в тот день, уже вечером пришли мать с дочерью. Мать рассказала, что со слов дочери ей известно, якобы ее изнасиловал парень по имени Андрей. Дочь – девочка лет четырнадцати на вид все это подтвердила. С ее слов выходило, что она шла по парку вечером, когда ее ударили по голове, затащили в кусты, ну и все с ней сделали. Она узнала, что мужика зовут Андрей, потому что после всего этого, ему позвонили. И в трубке девочка услышала, что к парню обращались «Андрей». Я как обычно стал проверять, направил ее на экспертизу, подробно опросил. Все было «в цвет», на девочке побои, следы спермы на одежде и половых органах. Пока мы проверяли, нашли этого Андрея, но не трогали его и не давали знать, что мы его ищем. Но потом все пошла крахом. – после этих слов Бурков достал сигарету и закурил, уже не стесняясь меня. Я чувствовал, как от него исходит злость и гнев. Сделав пару затяжек, Бурков продолжил, – Уже под конец проверки, когда я хотел возбуждать дело, ко мне пришли мать и девочка и сказали, что все было не так, что у нее все было добровольно, что ее никто не насиловал, а побои получила, когда подралась с подружкой из-за мальчика, в общем несла полный бред. Я не поверил ей, естественно, и стал спрашивать, что произошло, но кроме этого бреда ни мать, ни девочка мне ничего не сообщили. Я конечно пошел к начальнику, тот мне сказал, чтобы я не лез не в свое дело и отказывал в возбуждении уголовного дела. Сволочь! – Бурков после рассказа смял сигарету и со злостью бросил окурок в мусорку, после чего продолжил рассказ – Я конечно отказал в возбуждении дела, да и выбора у меня не было, если бы не я, дак кто-то другой, только меня бы выперли из органов, сами понимаете. После этого были еще подобные заявления, но все они даже не проходили регистрацию. Всем потерпевшим оперативно затыкали рты, а начальник отдела делал вид будто и не было никаких изнасилований. Думаю, вы уже знаете, чьим сыном был этот Андрей. Думаю, на потерпевших и родителей надавили, поэтому они и поменяли показания.

После этих слов, я почувствовал, что Бурков опустошен и выговорился, что ему больше нечего добавить. Я заверил его, что его это никак не коснется, после чего покинул отдел и направился в штаб следственной группы, который находился в здании управления МВД области, в 50 километрах от района преступления.

Пока я ехал, в голове у меня сложилась цельная картина. Как и Бурков, я тоже считал, что на потерпевших надавил папаша Андрюши. Сученыш Андрюша, окончательно спятив от вседозволенности, доступности женщин, решил попробовать свои силы на девочках помладше. Но простых изнасилований, которые сходили ему с рук благодаря папаше, ему оказалось мало. Папочка, не желая, что бы его больного ублюдка упекли в уютную комнату с мягкими стенами, используя весь свой немалый административный ресурс, как мог отмазывал сынка. Однако, тому перестало хватать и он решил перейти к более жестоким забавам.

Андрюшу надо было брать, пока еще кто-нибудь не пострадал. Но взять легко, нужно еще и доказать его причастность. Поскольку Андрюша был классическим маньяком, то у него однозначно должны были быть трофеи. Причем, учитывая не слишком высокий интеллект злодея, я бы поставил на то, что его трофеями будут вещи, принадлежавшие жертвам. Учитывая, что Андрюша при совершении преступлений, прямо-таки кричал «Вы меня не поймаете», думаю трофеи мы найдем на самом видном месте в доме Андрюши.

А как это найти? Правильно, устроить обыск в жилище. Здесь же имелась еще одна сложность, которая заключалась в административном весе его папочки. Если бы я попросил разрешения у суда, как того требовал закон, то это стало бы известно папочке Андрюши почти мгновенно и я бы поручил по рукам. Но имелся и другой способ, а именно сделать неотложный обыск и обратиться в суд, чтобы он признал его законным. Здесь я шел ва-банк, если я ничего не найду, то мы крупно облажаемся, а я поеду в какой-нибудь условный Усть-Пердинск и в лучшем случае стану коллегой по несчастью Буркова, а в худшем отправлюсь принудительно работать в лесодобывающей промышленности. С другой стороны, если прижать Андрюшу и все будет на видел, то даже административный вес его папаши не поможет вытащить Андрюшу, а мне поможет избежать посещения лесов в условной кировской области.