В какой-то момент они подъехали ближе. Видимо, опознали Хасана.

— Шурави! — раздалось оттуда. — Говорить надо!

— Ну, надо, так надо… — пробормотал Игнатьев. — Кирилл, ответь им!

— Эй, Теймураз! — громко заорал Урду, стараясь сильно не отсвечивать. Говорил он на пушту. — Тебе знаком этот человек?

Ответа не последовало. Иванов выждал секунд тридцать, затем продолжил.

— Если он дорог, давай поговорим. Прямо здесь, у ворот. Без оружия. Через три минуты. Время пошло.

Хасана заводить мы не стали. Он так и стоял привязанный, как дворовый пес. Вид у него был максимально несчастный. По прошествии двух минут, от кишлака Карат Чан отделился тот самый черный пикап, без вооружения.

— Ты гляди! — слегка удивился Игнатьев. — Значит, переговоры все-таки будут. Ну-ну, сейчас поглядим!

Пикап, поднимая пыль, неторопливо подъехал к воротам, остановился метрах в двадцати. Пассажирская дверь открылась и оттуда выбрался один душман, в светло-серой одежде. Оружия при нем не было.

Я пытался определить, тот ли это человек, что заходил в помещение, где я нашел «Закат». Судя по всему, это был не он. Слишком молодой.

Душман медленно подошел, внимательно посмотрел на Хасана. А тот вел себя странно — радости встречи там почему-то не было.

— Шурави! — громко позвал он на ломанном русском языке. — Я говорить пришел. Выходи.

— Так ты не Теймураз! — ответил Урду, показавшись из-за ворот. Следом за ним вышел Кэп — лица у обоих скрыты платками. Ни тот, ни другой не были похожи на военнопленных.

— Да, но я могу говорить от его имени! — с вызовом произнес душман. Говорил он на корявом русском. Иногда проскакивали слова из языка пушту.

— Кэп? — Иванов посмотрел на командира. — Это не Теймураз. Доверенное лицо.

— Скажи ему, что мы не будем убивать Хасана, если они обеспечат нам проход через границу!

Урду немного подумал, затем перевел. Душман засмеялся.

Произнес что-то длинное, сложное. Затем кивнул в сторону Хасана, который выглядел как-то грустно. Он словно бы понимал, что спасать его не очень-то и торопятся.

— Он говорит, что они нас не выпустят! — перевел Иванов. — Хасан не представляет для них ценности. Он попался, а значит на то воля Аллаха. Но они готовы обменять его на троих пленных.

— Откуда пленные?

— Ночью мы поймали троих.

Я сразу просек, что вероятно, это либо Петухов, либо те, кто бежал вместе с ним. Больше некому. Значит, поймали… Ну, это и не удивительно!

— Ясно! — кивнул капитан, затем немного подумав, добавил. — Никакие пленные нам не нужны, но чтобы потянуть время, сделаем вид, что согласимся на обмен! А еще скажи ему, что раз они не хотят нас выпускать, мы будем стоять насмерть. При этом положим много его людей, а если они и прорвутся, то подожжем лагерь.

Урду смерил Кэпа понимающими взглядом, перевел. Доверенное лицо Теймураза задумался, ответил не сразу.

— Мы знаем, что вы не те, за кого себя выдаете! Вы не пленники, не рабы. Вы разведчики, да?! Что вам тут надо? Мы вас не отпустим! Лучше сдайтесь, когда война закончится, мы вас отпустим. Хоть какой-то шанс. За что вы хотите погибать?

Игнатьев, услышав от прапорщика перевод, усмехнулся. Затем подумал и тихо передал ответ Иванову.

— За свободу! — выслушав его, перевел Урду. — За свою страну, которую вы просрали! Чего ж в Пакистан-то убежали? Чтобы оттуда как собаки через границу бегать?! Трусливо, как-то. Разве этому вас учит Коран? Или нравится американцам поклоняться? Зачем вам деньги, если их не на что тратить?! Передай своему трусливому Теймуразу, что скоро лавочка прикроется! Русские придут и сюда!

Перевод душману очень не понравился. Он изменился в лице, нахмурился, с вызовом посмотрел на капитана.

— Ах ты, собака! До вечера вы не доживете! — прошипел он. Затем круто развернулся и направился к пикапу. — Мы вас на деревьях повесим, чтобы ваши командиры видели!

— Эй, Абдулматин! — вдруг подал голос Хасан, окликнув душмана. — Ты что, мне не поможешь? Я не могу тут оставаться!

Душман медленно обернулся, смерил его презрительным взглядом.

— Ты… Ты еще смеешь что-то говорить?! Позор для семьи! Отец даже не расстроится, узнав о твоей участи! Не будет никакого обмена. Забейся в какую-нибудь дыру и может быть, выживешь, если Аллах позволит!

После этих слов Хасан совсем приуныл. А Абдулматин сел в машину, после чего та двинулась в сторону кишлака.

— Ну… Сейчас они пойдут на штурм! — мрачно ответил Кэп, окинув взглядом долину. — И хорошо бы, если Герц уже закончил возиться с этой чертовой радиостанцией!

Я все это слышал, хоть и находился с обратной стороны ворот.

Перспектива неважная. Я ошибочно считал, что нахождение в заложниках Хасана даст нам хотя бы час времени, но не прокатило. Не нужен он им… Даже выяснять не хочется, почему так. Хотя, может быть, все это было сказано намеренно, чтобы мы осознали всю глубину и обреченность ситуации. А может и нет. Черт его знает, какие у них там отношения.