Шрифт:
– Точно! – и артистичная Снежа попыталась изобразить веселого собакена – путалась в ногах, прыгала вокруг. – Я – Арахис, гав-гав!
Во время прогулки Лизе стало хорошо до щемоты в сердце. Она впервые задумалась о материнстве. Будут они вот так идти втроем: наполненные чувством супруги и ребёнок посередине. Дочь или сын Лизы будет держать Снежу за руку и считать её сестрой.
– Может, пойдем обедать? – предложил Олег. – Я опять приготовлю болоньезе. Фирменное блюдо!
Дернул же Лизу чёрт сказануть:
– Только это не болоньезе, Олежек. Да, паста у тебя вкусная получается, пальчики оближешь. И тем не менее.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Олег. – У меня такие макароны называются «болоньезе». Могу и карбонарой блюдо величать. Да хоть судаком под соусом окрестить!
– Я не хотела душнилой показаться… Просто не так давно пробовала пасту болоньезе в лучших ресторанах Италии. Она готовится иначе…
– Именно душнилой, как ты изволила выразиться, и выглядишь! – зло бросил Олег. – Мы с дочкой будем есть болоньезе, а ты можешь этого не делать, если так принципиально название!
– Я лишь сказала, что болоньезе иначе готовится. Ты что, правда обиделся? Ладно тебе! Как дитя малое, Олежек, – примирительно обняла его женщина, но мужчина ее отстранил:
– Ой, Елизавета Батьковна скаталась в Италию и гордится, что пожрала там в ресторане, поэтому надо бахвалиться! Ах, простите великодушно, что мы, маргиналы провинциальные, готовим не такую пасту. Ой, я опять посмел так назвать свои макарошки болоньезе!.. Стыд и позор мне! На что покусился, селюк?
– Фи, Олег!.. Не кривляйся и не утрируй. Взрослый мужчина, тебе не идет. Нельзя же так остро на невинную реплику реагировать… Это мелочно! – Лиза сглотнула разочарование.
– Ага, теперь ты еще будешь утверждать, что виноват я, – не унимался Олег. – Знаем-знаем, проходили.
Что происходит?
Они ведь понимали друг друга! И вдруг льется агрессия из-за ремарки, пусть и бестактной, хотя Лиза таковой её всё-таки не считала!..
Может, Олег – манекен? Но почему он не показал истинную сущность, когда девушка щёлкнула пальцами? Лиза тогда недостаточно разъярилась. Сейчас щёлкнуть пальцами снова и проверить она была не в состоянии, как и разозлиться всерьёз. Когда человек тебе дорог и близок, трудно его обесценить.
Лиза просто не могла испытать к нему подлинную злость.
– Дело не в грёбаной пасте болоньезе! Испортить мне всю жизнь вы уже не можете, после развода-то, после того, как меня «ушли» со службы, а потом ещё и чуть печень не отбили за непокорность – кому надо не кланялся, так пытаетесь колоть точечно! Сломать не получится – надо хоть унизить, да? Например, фирменное блюдо охаять, а потом «виноватить». Я знаю, вы так щупаете границы! Сначала – замечания на тему «неправильного» названия грёбаной пасты этой, потом – не так держу зубную щетку, затем дышу неправильно, встал не с той ноги, в конце попытаешься под лавочку загнать, апофеозом будет шантаж с помощью ребёнка: «Ты попросил не холуйским тоном, поэтому я сегодня решила, что дочь ты не увидишь, в следующий раз, если захочешь сводить ребёнка в зоопарк, целуй мне ноги. Да, и одежда, которую ты купил Снеже, мне не нравится, вкуса у тебя нет, я хочу, чтобы она ходила во всём бежевом, только деньги мне чехли. И побольше. А лучше – вообще не появляйся, только плати». Нет уж! Со мной такое больше не прокатит! Я наученный! Давно подозревал, с того момента, как ты сказала, будто якобы не слышала мой рассказ о женитьбе, искала повод обидеться, но верить не хотел, чувства взыграли… Фальшивка! – выкрикнул мужчина и щелкнул пальцами.
Лиза превратилась в манекен.
– Так я и знал! – Олег закрыл лицо руками. И эта баба ненастоящая. Влезала в душу, как змеюка, чтобы исподволь ее разрушать. А как притворялась! Отточенное актёрское мастерство!
Дотла решили выжечь эти фальшивки! Но он не поддастся, нет-нет!!!
Вспомнились стихи Бориса Рыжего:
«Городок, что я выдумал и заселил человеками,городок, над которым я лично пустил облака,барахлит, ибо жил, руководствуясь некимисоображениями, якобы жизнь коротка.Вырубается музыка, как музыкант ни старается.Фонари не горят, как ни кроет их матом электрик, браток.На глазах, перед зеркалом стоя, дурнеет красавица.Барахлит городок.Виноват, господа, не учёл, но она продолжается,всё к чертям полетело, а что называется мной,то идёт по осенней аллее, и ветер свистит-надрывается,и клубится листва за моею спиной».К Олегу подошла дочь. Мужчина выдавил улыбку. Снежа вложила свою теплую ладошку в его большую руку:
– Папа, всё хорошо?
Олег обнял дочь – живого тёплого человека, стараясь скрыть свое состояние, не смотрел на нее.
Девочка снова перевела взгляд с отца на тётю Лизу, которая истово пыталась его в чем-то убедить:
– Нельзя же считать человека фальшивкой из-за неверного слова!
Отец провалился в себя, словно и в самом деле не слышал тетю Лизу. Смотрел сквозь нее, словно той не существовало.
Так уже было когда-то. С мамой Снежи.
– Почему ты не слушаешь меня?! Мы не можем расстаться из-за болоньезе! – не отставала Лиза, захлёбываясь эмоциями.
Болезненное чувство охватило Снежу, когда она вспомнила, как мама пыталась докричаться до отца, а тот так же, как и сейчас презрительно хмыкал: «Фальшивка!», оно было таким огромным, всепоглощающим, что девочка не могла оставаться на месте.
Девочка понеслась к Волге. Ощутив колотье иголочек в сердце, Снежа остановилась. Села прямо на песок. Кто-то лизнул её в лицо. Девочка подняла глаза. Это был Арахис – тот самый пушистик, собакен шкодливого Сашки. Весёлый шпиц был рад видеть Снежу, скакал, лаял. Девочка нахмурилась, памятуя о своей обиде. Сашка тоже «держал марку» – играл с собачкой, демонстративно не замечая подружку. С самой суровой физиономией. Мальчик-то считал, что обозвал её, потому что Снежа первая начала, первая, первая!!! Вечно дразнит!