Я знакомилась с дочкой, знакомилась со своим телом, знакомилась с новой жизнью, знакомилась с грудным вскармливанием – и всё происходило одновременно. Больше всего душу и тело вымотало, конечно, кормление грудью.

Молоко пришло, не могу сказать, что его было мало, не могу сказать, что много. Были дни, когда молокоотсосом набиралась целая бутылка, были дни, когда я выуживала две капли. Также были дни, когда дочь весь день пила грудное молоко и ей хватало, а были дни, когда без докорма в виде смеси она не переставала плакать. Я измучилась и, конечно, мечтала наладить грудное вскармливание. Консультации, гайды, книги – как сумасшедшая я поглощала информацию. Злость, вина, досада раздирали меня изнутри, ведь я не могла дать дочери то, что ей жизненно необходимо: еду.

Общество, к сожалению, никак не поддерживает кормящую женщину. И я не только об осуждении кормления в общественных местах (это отдельная тема, сложная, и я однозначно оставляю людям право по-разному относиться к обнажённой женской груди в публичных пространствах). Я не находила поддержку ни в ком, кроме мужа. Он говорил: «Кать, давай забьём и перейдём на смесь». В моменте я злилась на него: «Да как он может мне такое говорить? Он совсем не верит в меня, что я сама смогу прокормить свою дочь?» Сейчас, когда на уровне тела я снова стала собой, то понимаю: муж был прав. Зачем мучиться? Ну, кому лучше от того, что я по четыре часа сижу с дочерью на руках, у неё во рту моя грудь, а я тем временем изможденная слежу за захватом соска, прихлёбывая горячий чай, потому что, говорят, он помогает лактации? Дочь при этом всё равно не наедается. Когда ты только стала мамой, а на руках ребёнок, который ещё неделю назад был в животе, всё кажется невероятно важным. Значимость ещё сильнее завышается, когда ты буквально отовсюду – от педиатра, от консультанта по грудному вскармливанию, от матерей, у которых проблем с грудным вскармливанием не было, – слышишь, что нет ничего лучше для ребёнка, чем молоко матери, и что надо убирать все бутылочки, потому что, не дай бог, ребёнок отвыкнет от груди. Что происходит с тревожным уязвимым мозгом женщины, которая недавно родила? Она приходит к болезненному выводу: «Я не могу дать своему ребёнку самое лучшее». Мне тоже казалось, что я не даю дочке то, что ей нужно. Плакала, читала очередной гайд, пила литрам воду и чай (пить, в принципе, очень хотелось), старалась хорошо есть и спать (с последним, разумеется, были проблемы), опять плакала, искала очередного консультанта по грудному вскармливанию и надеялась, что хотя бы он поддержит и не будет давить.

Кормление грудью я так и не наладила. Понять причину, почему у одной женщины много молока, а у другой – мало, очень сложно. Я не верю в постулат, который часто слышала и читала, что каждая женщина может лактировать литрами, а если нет, то просто она плохо старается. Почему во всём остальном женщины индивидуальны, например, в беременности, в родах, в послеродовом периоде, а в теме лактации обязаны соответствовать едиными стандартам? Что касается меня, я думаю, что, во-первых, возможно, я не очень «молочная». У моей мамы тоже было мало молока. Во-вторых, дочь родилась крупной и всегда в плане физического развития шла по верхней границе нормы. Возможно, моему телу просто не хватало ресурсов, чтобы производить достаточное количество молока для неё. В-третьих, стресс. Его было много, по разным причинам, и я не исключаю, что он также мог повлиять.

Я закончила кормить дочь грудью в её шесть месяцев. Что удивительно: событие стало абсолютно органичным для нас обеих. Если в первые месяцы кормление ребёнка – мероприятие нежное и трогательное, то ближе к полугоду оно больше напоминает издевательство над матерью: ребёнок брыкается, пинается, щипает грудь, кусает сосок. В один из таких сеансов я поняла, что всё, с меня хватит, и больше не давала дочери грудь. Всё это время у нас сохранялся докорм смесью, поэтому по части молока мы перешли на неё. Ближе к году дочь почти не пила молоко, а ела обычную еду.

Первое время я не хотела себе сознаваться, но спустя полгода призналась: я была счастлива закончить грудное вскармливание. Практически сразу после этого ко мне вернулся регулярный менструальный цикл. Как и завещал врач на послеродовом осмотре, первые месячные были очень обильными, а после всё пришло в норму. Я снова начала ощущать себя собой на уровне тела: оно стало знакомым, моим, понятным. Мне было комфортно и хорошо.

Беременность, роды, послеродовый период, лактация – большое путешествие, а иногда и вовсе испытание для женского организма. Важно понимать, что все эти события уже сами по себе колоссальная нагрузка. Неважно, как вы с ними справляетесь, важно, что вы справляетесь. Меня очень злит местоимение «сама», которое так любят добавлять, когда спрашивают женщину о её опыте, или когда рассказывают о своём. «Сама рожала?», «Сама кормила?» Чёрт возьми, да! Сама! Естественные роды, кесарево сечение, грудное вскармливание, искусственное вскармливание – это всё можно сделать только самой. Ты сама ложишься на стол хирурга, когда тебе разрезают несколько слоёв кожи, матку, вскрывают плодный пузырь и достают ребёнка. Сама встаёшь ночью сделать смесь ребёнку, который проснулся голодным.

Меня возмущает, как в обществе при удобной возможности у женщины пытаются отнять любое достижение. Даже, казалось бы, в том, что отнять никто не может: в материнстве. Вся нагрузка ложится на женские плечи (и не только на плечи). Что уж, порой и сами женщины обесценивают свой труд. Когда я рассказывала психологу о своём опыте родов и беременности и упомянула врача, который принимал роды, она сказала: «Это не врач родил вашего ребёнка. Вы родили. Он помогал вам в этом процессе, но вся работа была на вас». Мысль меня поразила. Ведь мы, правда, часто отдаём лавры врачам, хотя всё сделали сами.

Каким бы ни был ваш путь, он только ваш. Никто никогда не отнимет то, через что вы прошли. Возможно, обесценит, но главное, чтобы вы никогда не обесценивали себя. Ваше тело сотворило невероятное, нового человека, который будет любить, ненавидеть, творить, разрушать, грустить, радоваться, одним словом – жить. Такое под силу только богу. И ещё вам.

«Это серое уродливое здание уже снится мне в кошмарах. Такое жуткое и безнадежное. Неужели не могли сделать его более позитивным? Все-таки “Инспекция Готовности к Материнству”, а ни одной светлой эмоции не вызывает, самая настоящая пыточная. Да Бог с ней, с архитектурой, что с вахтером? Больше похож на цербера! Ни грамма эндорфина не проскользнет в здание, где решают кому, когда, как и сколько детей можно иметь».

Эти мысли роились в голове у Аси, пока она шла от машины. Перед входом она остановилась. Нужно было настроиться, оставить все страхи и волнение снаружи, решительно войти и получить свое.

Под «своим» значились материнские права, которые Ася пришла получать уже в шестой раз. Ей, золотой медалистке, аспирантке, владелице своего, пусть пока еще небольшого, но все-таки бизнеса, получать что-то не с первого раза, было, мягко говоря, непривычно.

Вдох-выдох. Зашла.

– Сдавайте сумку, телефон! Возьмите номерок! Не задерживайте очередь! Да, что же вы мне все отдали?! Справки, документы с собой возьмите, не задерживайте! Что же вы нерасторопная такая, какие вам еще права материнские? Вы же за ребенком не уследите! Быстро все надо делать, тысячу дел в голове держать, столько же выполнять, а вы…