Как раз на пороге третьей комнаты передатчики отключились, и Чарли, задыхаясь, перегнулся пополам, цепляясь за балясины перил; размалёванные чёрной краской стены закружились над ним. Он глотнул воздуху и взмолился, чтоб ему хватило сил удержаться от визита в третью комнату, потому что знал: третья комната его выжжет, раздавит чуть не насмерть и высосет досуха. Он сумел отключить приёмник и стал размышлять. В миг усталости и нерешительности он поймал себя на мысли: а где Анджело? Анджело, что ли, на полном серьёзе попёрся в третью комнату один? Игла и Сосок провоцировали у Анджа личностные сдвиги. Если он пошёл туда один, коротышка Анджело Демарио с причёской в стиле рокабилли, склонный хорохориться, как петух, то — мог и сломаться, полностью потерять себя... а как, интересно, здесь поступают с жертвами личностного сдвига на передозе? Наверное, выбрасывают трупы в реку.

Другой клиент Башки в соседней комнате издал вопль экстаза, смешанного с ужасом, и Чарли бросил размышлять: так зрелище другого человека за едой провоцирует чувство голода. Собрав остатки сил, он снова активировал приёмник и шагнул внутрь.

Костяная музыка колотилась в его скелет, становясь всё громче, ведь прохождение через две комнаты его ослабило. По телу Чарли катились волны тошноты.

Анджело в комнате не оказалось; Чарли с эгоистичной радостью снял куртку, закатал левый рукав и направился к чёрному резиновому соску, выступавшему из металлической груди на широкой стене. Подойдя, он прижал к соску локтевой сгиб и почувствовал, как направляемая компьютером игла вонзается в вену, принося с собой заказанный Чарли наркотик.

Генетическую и нейрохимическую эссенцию женщины. Они утверждали, что эссенция синтетическая. Чарли бы и задницы крылатого ангелочка не дал за это в тот миг: наркотик облёк его величественными волнами интимного сопричастия. Он обонял, осязал, вкушал женское естество, погружаясь в восприятие женской самости (барыги заявляли, что эта мнимая личность базируется на какой-то настоящей, но не обязательно физической).

Он чувствовал, как женская личность надвигается и теснит его: в кои-то веки можно отдохнуть от собственного Я, найти забвение в ком-нибудь другом. Так люди идентифицируют себя с вымышленными персонажами, но в данном случае слияние оказывалось бесконечно правдоподобней...

О чёрт. Это не она. Это он. И Чарли тут же узнал его — Анджело! Они зарядили его очищенной нейрохимической микстурой Анджело: его личностью и памятью, его отчянием и подавляемыми мечтами. Вспышками восприятия он видел себя таким, каким видел Чарли Анджело... и понимал, что это не продукт синтеза; вот как, значит, поступают здесь с окочурившимися от передоза тупорылыми клиентами — прячут в какой-нибудь чан, расщепляют тела, очищают личность, на молекулярном уровне связывают с синткоком и вкалывают другим клиентам... Чарли...

Он не слышал собственных криков: их заглушала костяная музыка (Тьма, как в железном бочонке, под крышкой плотной на болтах.) Он не помнил, как выбежал из номера (Ещё три разновидности тьмы описать я тебе не смогу), пронёсся по коридору (О Боже, изгони мой страх, шесть разновидностей тьмы сотворивши), вышиб дверь и вывалился на улицу, помчался прочь под издевательский хохот сквоттеров на крышах.

Они с Анджело неслись по улице, двое в одном теле. Чарли твердил себе: Ну всё, я завязываю. Я точно завязываю. Бл..., я себе своего лучшего друга вколол. Я теперь не отмоюсь. С меня хватит.

Он взмолился Господу, чтоб так и получилось.

О Боже, изгони мой страх.

С крыш по обе стороны улицы в него метали бутылки. Осыпаемый осколками стекла, он продолжал бежать.

Он испытывал странное ощущение. Адски странное.

Он чувствовал своё тело, но не так, как обычно. Ему оно казалось тяжким грузом, довеском. Несомненно чужеродным придатком. Слишком оно крупное было. Такое тяжёлое, неуклюжее, метаболизм низкоскоростной, ленивый, и...

Таким казалось Анджело его тело.

Но ведь Анджело тут нет. Хотя вот же он: появился снова. Чарли ощущал Анджело в форме устрашающе чужеродной мембраны между собой и окружением, искажавшей все звуки и образы.

Он с кем-то столкнулся, увидел чужие лица, искажённые мембраной, причудливо вытянутые, как в зеркале; лица глядели на него с удивлением и ужасом.

Вероятно, они испугались странных чувств, отражённых на его лице, и безумного бега.

А может, они не его видели, но — Анджело. Может, Анджело проступил на поверхности, оттёр его с лица и просочился наружу. Он почти чувствовал это. Да. Он чувствовал, как Анджело сочится из пор кожи, капает с носа, лезет из жопы. Всплеском включился звук: Эй, чикса, не хочешь со мной на видео подцепиться? Ответ чиксы: Да ну, Андж, х...я там полная, я в прошлый раз два дня потом валялась без задних ног. Не люблю, когда мне картинки в башку заливают, лучше нам просто... как это? заняться сексом? (Прикосновение её руки.)

Господи-и, я в Анджело растворяюсь, я теряю себя, подумал Чарли. Надо бежать, пока он из меня с потом не выйдет.

Снова всплеск.

Анджело, если ты свяжешься с этими людьми, тебе копы или ВАшники твою пустую башку расхерачат. Голос Анджело: Ma, отстань, ты не понимаешь, что на свете творится, они скоро всю страну запугают, они нам твердят, что скоро атомная война, и раз так, то мы все обязаны президентше анилингус делать: она типа единственная, кто нас от русских защитит, е...ть-копать... Голос мамы: Анджело, не смей так говорить при сестре, чтоб я от тебя больше этих словечек из ящика не слышала!