— Не говорите об этом здесь. Мы вернемся в наши комнаты, переоденемся во что-то незаметное и сделаем всё правильно. Эдвард прав, нам нужно быть осторожными. Не только в том, как избежать поимки. Мы стали сильнее, чем были прежде, и отличаемся от других тем, о чем, возможно, еще не подозреваем. Я видел, как некоторые из вас меняют цвет во сне. Не пейте. Не будьте неаккуратными. Будьте трезвыми. Будьте осторожными.

Эдвард жестом просит меня замолчать и обратить внимание. Я замираю, следя за его взглядом. Мы одни. Директор ушел. Официанты тоже. Царит жуткое затишье, как перед ударом молнии.

Я встаю, и остальная часть подразделения делает то же самое.

Рэй говорит что-то, что звучит как извинение.

Вспышка ослепляет меня, а затем — ничего.

Хью

Провиденс, Род-Айленд

2024

То есть ничего, пока я впервые не ощутил её прикосновение. Оно было то тёплым и успокаивающим, то горячим и влажным. Её аромат и вкус наполняли мои чувства, пока казалось, что мы стали одним целым. Время перестало иметь значение. Была только она или её отсутствие.

Передо мной сидит маленькая брюнетка, глаза которой такие же дикие, как и её волосы. Одежда такая мешковатая, что я мог бы спутать её с мужчиной. Несмотря на растрепанный вид, она выглядит опрятной. Я оглядываю её уютное жилище. Есть вещи, которые мне незнакомы, но шипение оранжевого кота на столе вызывает у меня ностальгию.

Собаки любят меня, кошки — не очень.

Однажды, на спор, я заплатил цирковому экстрасенсу пятьдесят центов за предсказание. Она предупредила меня держаться подальше от клетки со львами, потому что прошлое и будущее переплетены, а кошки способны чувствовать сверхъестественное. Она также сказала, что если я решу вернуть то, что мне ещё предстоит потерять, ценой будет утрата всего, что я знал.

Я посмеялся над этой чепухой, но если женщина передо мной не лжёт, прошло восемьдесят лет с того торжественного ужина, на котором я был в Лондоне. Я сгибаю правую руку. Всё так, как было тогда, вплоть до белой линии у основания моего пальца.

Что произошло в Лондоне? Где остальная часть моего подразделения? Почему я на Род-Айленде?

Внимание возвращается к брюнетке передо мной. Она определенно не похожа на ту женщину, которую я себе представлял во время редких уединений.

— Иди сюда, — приказываю я.

Ее глаза расширяются, и она бормочет что-то невразумительное, качая головой.

Я сокращаю расстояние между нами и твердо беру ее за подбородок одной рукой.

— Мне нужно знать.

Она пытается отодвинуться, но я удерживаю ее на месте и наклоняюсь, чтобы попробовать.

В тот миг, когда наши губы встречаются, все вопросы, которые вертятся в моей голове, теряют всякий смысл. Всё вокруг исчезает, и она становится единственной, абсолютно необходимой для моего существования. Я закрываю глаза, дразня ее губы, чтобы они приоткрылись для моих, и завладеваю ее сладким ртом.

Ее руки сжимают мои плечи, и звуки, которые она издает, почти отправляют меня в рай — туда, куда она просила проводить ее. Весь этот момент кажется одновременно слишком насыщенным и невероятно недостаточным. Я отстраняюсь, сердито вытирая губы рукой.

Она дрожит, как чихуахуа, и я теряюсь в сомнениях: стоит ли извиниться или же потребовать, чтобы она освободила меня от чар, которыми заворожила.

Глава четвертая

‡

Мерседес

Провиденс, Род-Айленд

2024

Вот что только что произошло: я поцеловала плод своего воображения, и мне это действительно понравилось. Настолько, что я теперь сомневаюсь, смогу ли когда-нибудь найти кого-то еще, кто был бы так же притягателен.

Я схожу с ума.

Майк снова мяукает со стола, и я нервно смеюсь, садясь.

Если я не мертва и не без сознания, значит, это психический срыв. Я беру телефон и ищу, что делать, если начинаются галлюцинации. Первое, что предлагает интернет — вызвать врача. Возможные причины? Эпилепсия. Никогда не было в анамнезе. Болезнь Паркинсона. Я недостаточно знаю о ней, чтобы понять, есть ли она у меня. Шизофрения. Хроническое, тяжелое психическое расстройство, влияющее на то, как человек мыслит и воспринимает реальность…

Ничего невероятного.

— Что это за штука? — спрашивает солдат, наивно надеясь, что я не проигнорирую его.

— Это мой телефон.

Он наклоняется, чтобы заглянуть мне через плечо.

— Это не похоже на ни один телефон, который я когда-либо видел.

Я делаю глубокий вдох.

— Я бы потратила время, чтобы объяснить тебе это, но сейчас мне нужно сосредоточиться на том, как перестать видеть и слышать тебя.

— И твоя маленькая машинка поможет тебе в этом?

— Интернет знает все, — дрожащими руками я печатаю, как остановить приступ паники. — По крайней мере, я на это надеюсь.