Хотис удовлетворённо кивнул и, не дожидаясь, когда солдаты обойдут его, бочком протиснулся к Меральде.

— Нужно было уходить, пока отпускали, — раздражённо шикнула на него девушка.

— Мне страшно бродить одному по джунглям, — доверительным шёпотом сообщил сокурсник, слегка наклонившись. Меральда с трудом подавила улыбку.

— Так тебя не было вчера в библиотеке? — ученица не поняла, почему архангелы передумали, но, кажется, разобралась в причине их первичной незаинтересованности.

— Я просто не заходил в здание, — поправил Хотис. И, подумав, добавил: — У нас с Дру было свидание.

Меральда смутилась. Внутри что-то неприятно кольнуло. Раз в полнолуние ректорат распространял среди студентов бесплатные читательские билеты, но многие брали их не для того, чтобы проникнуться величием мистолийской истории, а лишь в качестве освобождения от занятий. Этим пройдохам достаточно было снять короткую трансляцию или попасться на глаза кому-нибудь из профессоров, чтобы подлог не раскрылся. А раз Вертигальд приехал на платформе вместе с профессором Орисо, то ему не было нужды заходить внутрь.

— А что случилось с Дру? Неужели ты оставил её там одну?

— Мы вообще не собирались бежать. Уже давно стояли за оградой и ждали экспресс в город, — зло бросил парень. Он не оправдывался, а именно злился. И Меральда не понимала, что его так сердило — её вполне логичное предположение, дальнейшее поведение Дру или то, в какой ситуации он очутился в итоге? Хотис долго растирал переносицу, прежде чем сказать: — Я вернулся, потому что увидел, как ты висишь на окне. Меральда, я не убегал от гарнизона. Я бежал за тобой.

Поздним утром Меральда уже сидела в военном экспрессе и бесцельно глядела в окно. Несмотря на сонливость, она боялась даже моргать. Ведь вполне возможно, что, открыв глаза в следующий раз, вместо привычного пейзажа она увидит горизонт, безжалостно изломанный грядой тёмных скал, и развешанные над ним, точно грязное бельё, тучи. Сейчас же экспресс скользил прямо над прозрачными крышами аэропонных садов. Между ровными стеклянными кубиками теплиц высились чёрные башни, унизанные драгоценными камнями похлеще придворных барышень, — атмосферные конденсаторы бесперебойно собирали воду для орошения продовольственных культур. Вся эта геометрия проносилась так быстро, что если бы девушка действительно пыталась рассмотреть снующие фигурки людей, у неё непременно закружилась бы голова.

Рядом со студенткой сломанной пополам куклой восседал архангел. Визор был поднят, его глаза прожигали спинку сиденья впереди. Но стоило Меральде почесать нос, как она тут же становилась объектом пристального внимания. Ей даже слышался металлический скрежет, с которым тот поворачивал голову. Наверное, всё дело в горжете, наглухо закрывающем его шею до самого подбородка. А ещё ей казалось, что вложенный за спину трезубец, должно быть, мешает мужчине сидеть. Три сияющих острия гордо выглядывали из-за его плеча и, как бы невзначай, блокировали проход.

Девушка не знала в каком качестве поднялась на борт военного экспресса — подозреваемой или только свидетеля, но то, что она была одной из семи гражданских, перевозимых прямо сейчас в Каструм-Мар, заставляло задуматься. На её синке хранились тысячи записей, в разное время сделанных в библиотеке. Пожалуй, достойный повод, чтобы привлечь внимание гарнизона и познакомиться со столь увлечённой персоной поближе. От этого «поближе» у неё леденел затылок, а в районе лопаток, едва ли прикрытых разорванным платьем, пробегал лёгкий статический разряд.

Если с ней всё было более или менее понятно, то почему задержали Хотиса Вертигальда, оставалось загадкой. Юноша подтвердил, что сделал несколько снимков на фоне здания. Подстраховался на случай вполне справедливого обвинения в прогуле. Может, он, сам того не ведая, зафиксировал какие-нибудь важные улики? Меральда закусила губу, всё так же невидяще взирая на стекло, а справа снова донёсся характерный лязг. Когда Хотис признался, что просто увязался за ней — между прочим, бросив свою девушку посреди свидания! — ученица самым глупым образом начала икать. От дикой смеси удивления, надежды, стресса и переохлаждения. Не в силах выдавить ни одного слова, поддающегося идентификации со стороны собеседника, она пониже опустила голову, надеясь, что в сумерках тот не заметит её горящих, пунцовых щёк. Впрочем, он и не заметил, а продолжил шептать: «Ты ведь могла ушибиться. Да и вообще, ты не раз спасала меня на основах коммуникации, давала списывать статистику, разжёвывала экологическую историю как самому тупому человеку в Мистолии. Так подумать, вряд ли я закончил бы первый курс без твоей помощи. Сейчас прозябал бы на переработке отходов или натирал стаканы в наливайке Бакена. Можешь представить меня с тряпкой?» — и наглядно показал, как с важным видом вытирает гипотетический стакан. Меральда неуверенно хихикнула, чувствуя, как в груди всё опустилось, а вместе с тем ушла и дурацкая икота. Из них двоих действительно получились хорошие друзья.

Девушка украдкой посмотрела назад, слегка развернув корпус. Сразу за ней сидел профессор Орисо — преподаватель экологической истории. Он явно нервничал, весь ссутулился и поник, вытирая платком градинки пота с проклюнувшейся лысины. За ночь воротник его рубашки заметно осалился, закатанные рукава измялись, а ткань на груди несколько раз взмокла и высохла, теперь вздыбившись неровными контурами жёлтой соли. Меральде было грустно и немного стыдно видеть учителя таким. Стыдно за себя, будто она намеренно подглядывала в замочную скважину. Поэтому она постаралась перевести взор дальше, приподнявшись совсем чуть-чуть. Там, упёршись ухом в крыло архангела, спал Хотис. По-детски умиротворённое лицо резко контрастировало с невозмутимым ликом античной статуи, монолитом высившейся рядом. Она невольно залюбовалась не столько их полярностью, сколько заразительным спокойствием расслабленных век и губ. Разлохмаченная чёлка торчала в разные стороны, а отдельные пряди совсем немного не доставали до носа конвоира. Эта картина позволяла девушке надеяться, что их везут на честное следствие, а не на убой.