– Я тоже слышал об этом войске, – подтверждающе кивнул Завулон.

– Моему господину, великому эль шаду Исааку, доносили об учиненных на северных рубежах государства бесчинствах, сожженных поселениях, а также убийствах наших данников радимичей и полян. Но в столице не сочли эти новости особо значимыми и ограничились лишь общим расследованием этого дела.

– Тогда тебе будет интересно узнать, – мрачно усмехнулся Дьюла, – что это войско вернулось

пару недель назад обремененное множеством рабов и огромной добычей.

– И что же, воины твоего и других мадьярских племен не попытались освободить их от этой тяжести? – удивился хазарин.

– Попытались, – подтвердил Угек, – но силы врагов огромны. Более семисот кораблей и около 30 тысяч отважных свирепых воинов. Все наши нападения были отражены. И сейчас это ужасное скопище неторопливо ползет вверх по Днепру. Оно медлит и словно чего-то ждет. А тем временем, отдельные отряды поднимаются вверх по впадающим в Днепр рекам, высаживаются на берег, убивают людей, громят кочевья и угоняют скот. Эти набеги внезапны и нападающие быстро уплывают вспять, а помощь приходит слишком поздно.

– Поверь мне, дьюла, я сочувствую тебе и предлагаю помощь в наказании дерзких налетчиков.

– Благодарю тебя за заботу и протянутую в нужде руку дружбы печально произнес мадьяр, – но скачущим по степи очень трудно поймать тех, кто плавает по поверхности воды.

– И тем не менее это вполне возможно, – Завулон решительно развернулся к собеседнику. – Я появился в твоих землях, потому что преследую двигающийся вниз по Пслу отряд речных налетчиков. Мы немного опережаем их и должны пересечь путь этих разбойников на переправе, расположенной в половине дня пути от твоего стойбища.

– Чем, этот грязный сброд, привлек к себе внимание такого человека как ты, о славный кундур Завулон? – почтительно поинтересовался Угек.

– Они тайно пробрались вглубь земель божественного кагана, захватили крепость его отца, – хазарин кивком головы указал на Люта, – а потом многих пленников жестоко убили, подвергнув их перед смертью ужасным пыткам. Это не похоже на обычный набег охотников за людьми. И я лично хочу спросить у этих странных налетчиков, что им было там нужно и зачем они это сделали.

Дьюла взглянул на сидящих недалеко от него северов без особого сочувствия. Все прекрасно знали, что одной из важнейших статей дохода мадьяр была торговля славянскими невольниками. Они захватывали их во время набегов на племена древлян, уличей, тиверцев и волынян, живших за Днепром. Затем пленников отводили к Керчи и продавали там ромейским работорговцам. Незаконное обращение в рабство подданных божественного кагана было запрещено и строго наказывалась. Житель Хазарии мог стать рабом, только если продавал себя или был продан родителями, а также по решению судьи за неуплату долгов или тяжкие преступления. Однако среди живших рядом со степью северских родов ходили упорные слухи о бесследно исчезнувших рыбаках и охотниках, ушедших за грибами и ягодами детях, сгинувших бортниках и углежогах. Молва приписывала все это кабарам и мадьярам, тайно проникавшим в северские земли, но твердых доказательств не было и пропажи обычно списывались на несчастные случаи, лесных зверей или происки потусторонних сил. Поэтому старого работорговца совершенно не тронул рассказ об участи сородичей Люта попавших в лапы таких же людоловов, как и он сам. Гораздо больше его заинтересовала возможность отомстить за своих убитых соплеменников.

Порывисто вскочив на ноги дьюла издал свирепый призывный клич, привлекая внимание пирующих в его юрте вождей. Хетумогеры с радостью узнали о крадущихся по их землям врагах и дружно согласились принять участие в устроенной Завулоном охоте. Вскоре мадьярский лагерь охватила предпоходная лихорадка. Мужчины поспешно осматривали оружие, седлали коней и присоединялись к отряду Завулона. Через час объединенная хазаро-мадьярская рать в тысячу отборных всадников выступила к переправе, чтобы преподать дерзким разбойникам кровавый урок.

Предусмотрительный Угек решил привлечь к делу и кабар, отправив им приказ присоединиться к грядущему сражению. Завулон был против, но не стал отговаривать дьюлу, не желая портить отношения с ним из-за каких-то мятежников.

Глава 5.

Мадьяры гнали северных налетчиков, как стая волков гонит выслеженного на охоте оленя. Скачущие по берегам Псла кочевники были едины в свирепом стремлении полного истребления настигнутого врага, но действовали по-разному. Занимающие пологий низкий левый берег текли по нему широкой свободной лавой, держа плывущие вниз по реке корабли под непрерывным плотным обстрелом. Те же, кто был на высоком правом берегу небольшими отрядами неожиданно вылетали к самому краю его крутых обрывистых склонов и сверху прицельно били по находящимся в судах людям. Наполняя воздух зловещим шелестом, стрелы с гулким стуком вонзались в дерево, с жадным чавканьем рвали податливую плоть или с плеском погружались под воду пройдя мимо цели. Оберегая товарищей, свободные от гребли воины ловили стремительных посланцев смерти на свои щиты, ловко перемещаясь между скамей и безжалостно наступая на прижимающихся ко дну ладей пленников. Полностью опустошив колчаны, всадники разворачивали покрытых хлопьями пены коней и уносились прочь, а им на смену тут же приходили все новые и новые отряды яростных преследователей. В начале погони налетчики пытались отстреливаться от своих преследователей, но быстро поняли бессмысленность этой затеи. Выпущенные из мощных степных луков стрелы летели на расстояние в 180-200 метров и точно поражали цель в пределах всей семидесятиметровой ширины Псла. Дальнобойность луков северных налетчиков была на треть ниже, и степные наездники без всякого стеснения пользовались имеющимся у них преимуществом. Однако преследуемые быстро сообразили, как они могут устранить превосходство мадьяр. Повинуясь приказу Сигурда его корабли прижались к высокому правому берегу, отойдя от скачущих по противоположной стороне реки степняков на предельное для прицельной стрельбы из их луков расстояние. Любой же появляющийся на правом берегу мадьяр, мгновенно уничтожался дружными залпами сразу с нескольких кораблей и после потери двух десятков воинов враги перестали атаковать с этой стороны. Сидящий за рулевым кормилом Сигурд на несколько мгновений отвлекся от управления кораблем и окинул внимательным взглядом проносящиеся мимо него берега Псла. Потом наклонился к стоящему рядом хирдману Эйнару и громко крикнул, заглушая плеск воды и вой врагов:

– Глядя на это представление, я все больше убеждаюсь в том, что нас гонят в ловушку.

Облаченный в прочную кольчугу дружинник ловко поймал щитом предназначенную вождю стрелу и утвердительно кивнул головой.

–Конец погони уже близок, и я даже знаю, где эти дети Локи собираются захлопнуть свой капкан.

Воин вырвал из щита стрелу, брезгливо выбросил ее за борт и кивком головы указал на приближающуюся излучину Псла.

– Я хорошо помню весь пройденный нами путь. В одной версте за этим поворотом дно реки сильно повышается, образуя широкий и мелководный брод, по которому местные жители легко переходят с одного берега реки на другой. Дальше до самого Днепра идет глубокая вода. Если бы я планировал наше уничтожение, то выбрал бы для сражения именно это место.