Незваного гостя же, похоже, вовсе не смущало место, где он находился — он едва замечал все вокруг, с ненавистью уставившись на Тейна и тот, хоть никогда не видел раньше этого мужчину сразу понял, с кем имеет дело.

— Что это значит, Свон?! — гневно спросил верховный жрец, чьим именем Тейн так и не успел поинтересоваться, — как смеешь ты входить с оружием в священное место?

— Я посмею войти хоть на небо к самому Диусу, — бросил король Янтарного берега, — если этот мерзавец решит укрыться там от отцовского гнева. Он подло убил моего сына — и его кровь взывает к отмщению. Здесь и сейчас я требую его смерти — и этой его девки тоже!

За его спиной стояли крепкие мужчины, также в вареной коже, а кое-кто и щеголял бронзовыми доспехами, — сам Свон, судя по всему, считал, что показать богатство важнее, чем защитить свое тело. Даже беглый взгляд показал Тейну, что рядом со Своном не меньше двух десятков воинов, а кто знает, сколько стоит снаружи?

Тейн посмотрел на Бриндена: тот стоял, сложив руки на груди, с интересом наблюдая за всем происходящим и явно не торопясь вмешиваться.

— Твой сын сам напал на меня! — воскликнул Тейн, переведя взгляд на Свона, — я не хотел схватки, но он вынудил меня схватиться за меч. Ты не вправе требовать мести за смерть в честном поединке.

— О какой чести ты говоришь? — с презрением бросил Свон, — ты, кто после трусливого убийства бежал, избегая встречи со мной, тот кто укрылся в тумане, насланном ведьмой.

— Все ваши ссоры и дрязги остаются за этими стенами, — властно произнес жрец, — ты и так запятнал себя перед Богом, явившись сюда с оружием в руках, да еще и приведя сюда женщину. Покинь святилище и моли Диуса, чтобы он простил тебе это святотатство.

— Диус, может, и прощает, но не я, — Свон налитыми кровью глазами уставился на Тейна, — не пугай меня жрец — старухи на Хлёсе тоже стращали меня гневом богов, но мой меч быстро сделал их благоразумными — как и тех стражей, что пытались не пустить меня сюда. Веди себя разумно и больше никто не умрет…кроме этих двоих.

— Да как ты смеешь?! — жрец задохнулся от возмущения, шагнув к Свону. В тот же миг Сарси, воспользовавшись тем, что в пылу спора король убрал нож с ее горла, сильно укусила его за руку и когда Свон от неожиданности ослабил хватку, гибко вывернулась из его рук. Свон, опомнившись, кинулся за ней с мечом наголо, но Сарси со змеиной быстротой укрылась за спиной жреца — и меч Свона по рукоять вошел в грудь служителя Диуса. Глаза жреца расширились от изумления, он неверящим взглядом уставился на бронзовый клинок, выросший из его груди. Губы его шевельнулись, словно жрец пытался что-то сказать, но вместо слов из его рта выплеснулся лишь поток крови и он ничком повалился к ногам своего убийцы. Тот изумленно уставился на мертвеца, лицо Свона исказилось от потрясения — пелена бешенства словно спала с глаз короля и он только сейчас понял, что натворил.

За спиной Тейна послышался какой-то шелест и, обернувшись, он увидел, как Бринден, обнажил меч — и его примеру последовали все его люди.

— Думаю, после всего, что случилось это не самое большое святотатство, — непринужденно сказал Бринден объятым ужасом жрецам, — сняв голову по волосам не прячут. Что же до вас, король Свон, то никто не смеет требовать мести за смерть в честном поединке. Тейн — мой союзник и, если вы хотите биться с ним, вам придется сразиться и со мной.

Свон затравленно оглянулся — даже его собственные воины, и без того ошеломленные смертью жреца, нерешительно мялись на пороге храма, явно не желая вступать в драку. Совокупно людей у Тейна и Бриндена было куда больше, чем у Свона и побоище в храме могло кончиться для него весьма печально.

— Я буду ждать тебя на обратном пути, щенок Рольфа, — наконец прошипел Свон и, развернувшись, вышел вон. Бринден, проследив за ним взглядом, пожал плечами и, положив меч в ножны, повернулся к Тейну и его людям.

— Думаю, до вашего возвращения домой он вас больше не потревожит, — сказал принц претанов, — поговорим теперь о походе в Альбу.

У стен Илиона

— Тиус и Вайу! Никогда и нигде не собиралось еще столь огромного войска!

С каменной стены Одрик с изумлением смотрел на море, черное от подходивших к берегу ахейских галер. Любые лодьи северян казались не более чем жалкими скорлупками, рядом с этими кораблями о двадцати и больше весел с каждого борта, идущих под широкими парусами, окрашенными в черное и красное, — цвета скорби и мести, — с бронзовыми таранами и грозными ликами на изогнутых носах. На бортах, ближе к носу, были намалеваны глаза, придававшие ахейским судам еще больше сходства с какими-то морскими чудовищами. Впечатлял и укрепленный лагерь у самого берега моря: раскинувшийся меж прибрежных холмов, огражденный бревенчатыми стенами и земляным валом, утыканным острыми кольями. За ними виднелись богато украшенные шатры царей Аххиявы и скромные палатки и землянки простых воинов.

Уроженцу варварского севера, вроде Одрика, подобное войско и впрямь могло показаться огромным, однако местные, отнеслись к незваным гостям более спокойно.

— Ты не видел, какие войска собирают властители юга, — снисходительно усмехнулся стоявший неподалеку Хектору, — я сражался при Кадеше, когда был еще младше тебя — вот там и вправду собралась силища. Царь хеттов Муваталли вывел в поле одних только колесниц три тысячи, — причем каждую десятую прислала Вилуса, — а пехотинцев и копьеносцев в десять раз больше. Но и египтянин Рамсес выставил против него не меньшее войско.

— И кто же победил? — жадно спросил Одрик. Хектору пожал плечами.

— Каждый из царей приписал победу себе, — сказал он, — Рамсесу удалось спасти свои войска, умелым вводом резерва и тем самым избежать разгрома. Однако хетты сохранили за собой Кадеш с округою, так что, наверное, они больше вправе говорить о победе. Так или иначе — Египет был грозным врагом, а эти ахейцы — всего лишь цепные псы. Если царь хеттов победил их господина, позор будет нам, его союзникам, отступить перед Аххиявой.