– А чего сразу не признался? – продолжал улыбаться старый, и его взгляд подобрел, будто он своего внучка встретил.

– Да вроде всё очевидно, – еле говорил я, потому что сказывались последствия столкновение со штангой. – Вы лучше подскажите, где я нахожусь? Это больница? Я что, позвоночник сломал? Всё, конец моей карьере?

Старый снова полез в лицо сухими пальцами. Стал трогать веко – то открывать его, то закрывать.

– А ну-ка тихо, моргунчик! – прикрикнул он, и опять мелькнули клыки.

Я понял! Как только дед начинал нервничать, сразу менялось наполнение его пасти. Ужас какой-то!

Он приложил ладонь к моему лбу. Потом разгладил волосы. А причёска у меня удлиненная. Сейчас ведь в моде длинные волосы. На дворе лето 1987-го – мужики патлатые ходят, словно вымерли все советские парикмахеры.

– Всё-таки хочу спросить, – не сдержался я, но взял паузу, опасаясь, что старый снова разозлится.

– Ладно, валяй… задавай свои вопросы, – совсем не сердился дед.

– Как ваше имя-отчество, скажите, пожалуйста, – поинтересовался я.

Дед почему-то рассмеялся.

– Имя моё, ха-ха-ха. Хочешь узнать моё имя, ха-ха-ха.

– Ну, тип того, – отчаянно моргнул я, как только дедушка убрал руки от моего лица.

– Все зовут меня Окослав. Имя, как имя…

«Ага, понятно! Окослав, значит! Почти окулист! Теперь ясно, чего старый всё в глаза лезет!» – подумал я и вслух добавил:

– А я где, товарищ Окослав?

– Гы-ы, знамо где – в Управлении, – лыбился старый.

– В управлении чего? – всё-таки уточнил я.

– Будь по-твоему, юноша, – расправил бороду дед. – Придётся тебе показать… маленько…

Старик лишь щёлкнул пальцами, и свечи исчезли, а свет стал менее ярок.

Я повернул голову налево, потом направо.

Рядом, всего в паре метров и справа, и слева стояли кушетки. Да не одна. На кушетках лежали голые люди. Слева, второй через пузатого мужика, я увидел девушку. Она была без покрывала, а её грудь холмами устремилась ввысь; глазища испуганно таращились на меня. Я хотел приподняться, чтобы хорошенько разглядеть девицу и поздороваться, как джентльмен, но меня насторожило неожиданное открытие.

У кушетки пузатого, как и у кушетки юной девы сидели седобородые старцы, точные копии моего Окослава. Справа такая же картина. На кушетках голые люди, у изголовья Окославы…

И тут меня осенило.

– Вот и физкульт-привет! Я что, помер? – задал я вопрос, и моя голова безвольно упала.

– Гы-ы… как есть помер! В глубинном смысле! – весело подтвердил старый. – Бежал ты, дурак дураком, пока твоя голова не встретилась с железной трубой. Труба чуток помялась, а вот лоб треснул… и всё! Или ещё не всё! Но это ж надо так разогнаться, чтобы башкой трубу помять?! И зачем тебя только выбрали?

– Кто?.. куда выбрал? – воскликнул я.

Дед закатил глаза, скрестил пальцы.

И снова стало ярко. Снова горели свечи, и куда-то подевалась голая деваха. Мы остались со старым вдвоём.

– Ты ведь из рода Завалуевых? – щурился дед.

Ничего себе! Из рода Завалуевых? А я ведь догадывался, что моё генеалогическое древо имеет цепкие корни и жирный ствол, а одна из значимых веточек, это я! Ну а как иначе? Мама моя работает поваром в столовой. Жратвы у нас всегда завались. У отца третья ходка. Сидит он где-то в мордовских лагерях, древо питает. Бабка моя – так ты просто талантище! У неё в деревне сад, две коровы, семейство коз и даже конь есть, имя которому Буцефал. А вот деда своего я не помню – и помнить не могу, поскольку погиб он в 43-ем под Ленинградом.

– Точно! Я из рода Завалуевых! Род у нас древний и очень разносторонний! – согласился я.

Дед покачал головой.

– Зря шутишь, дружок, – вполне серьёзно сказал Окослав. – Род твой княжеский. Маги у вас по мужской линии шибко сильные. А уж ратники какие! Вот давеча твой папаша вышел один на один с литовской армией и войну выиграл, снеся буйны головы всем големам…

Я почему-то не поверил. Мой отец последний раз письмо матери прислал три месяца назад. Просил отправить ему посылкой железную тарелку, железную кружку, зубную щётку и двадцать пять рублей мелкими купюрами. Ни о какой войне он не упомянул и никакой литовской армии бой не давал. Хотя… кто его знает, может, набил папаня морду кому-то из Вильнюса. Мало ли кто с ним в лагере чалится.

– Имя моё Денис Завалуев, – на всякий случай представился я. – Живу в Ульяновске. Это на Волге, если что…

Дед выставил вперёд ладонь, дав сигнал мне заткнуться, и призадумался.

– СССР? Матрёшка, балалайка, Горбачёв? – почему-то спросил он.

Блин! Ну и вопросы!

– А какие варианты? Конечно, СССР! – подтвердил я.

Окослав закивал.

– Отличная была страна! – громко произнёс он, будто жалел о её распаде. – Ну и бог с ней…

Так, мне это уже не нравится. Дедушка явно был антисоветчиком. Вечно эти белогвардейцы воду мутят.