— А Николай Николаевич, хм, — Д’Эдувиль на секунду замолчал, а потом продолжил, — является шпионом?

— Если только он совершенно безукоризненный шпион, о котором мы даже из мемуаров не узнаем, — доверительно ответил я французскому послу, чуть наклоняясь вперёд. — Так о чём вы хотели со мной поговорить?

— Ваше величество, консул Бонапарт предлагает вам заключить с Францией союз. Если вас волнуют моральные стороны вопроса, то договор может быть тайным, — выпалил Д’Эдувиль и посмотрел на меня, а в его глазах я прочитал отчаянную решимость.

Ничего не ответив, я развернул коня и тронулся шагом по дороге. Раевский и Д’Эдувиль переглянулись и поехали следом. Я же пытался лихорадочно просчитать варианты, стараясь из всех хреновых выбрать наименее стрёмный. После той свиньи, которую нам подложили англичане, предложение Наполеона нужно было как минимум обдумать. Потому что у меня нет гарантии, что следующие тридцать сребреников не пойдут на организацию заговора уже против меня самого.

— Что ты читаешь? — Лиза вошла в кабинет и изящно села в кресло, стоящее рядом с диваном, на котором я развалился, держа в руках книгу.

Вместо ответа я продекламировал:

— 'Ты мне верна!.. тебя я снова обнимаю!..

И сердце милое твоё

Опять, опять моё!

К твоим ногам в восторге упадаю…

Целую их!.. Ты плачешь, милый друг!..

Сладчайшие слова: души моей супруг —

Опять из уст твоих я в сердце принимаю!..'

— О, — только и смогла сказать Елизавета, а потом вскинула на меня глаза. — Кто это написал?

— Если я сейчас попытаюсь присвоить себе чужие лавры и скажу, что именно из-под моего пера вышли эти строки, ты мне поверишь? — спросил я, пристально глядя на неё.

— Боюсь, что, нет, — она покачала головой. — Я тебя знаю, Саша, ты не поэт.

— А вот сейчас было обидно. И немножко страшно оттого, насколько же ты хорошо меня знаешь, — пробормотал я, откладывая книгу в сторону. — Но ты права, это не мои стихи. Их написал Николай Михайлович Карамзин, который должен уже ждать в приёмной назначенную аудиенцию.

— В приёмной сейчас ожидает, когда же ты его примешь, один человек. Наверное, это и есть Карамзин, — мягко ответила Лиза. — Я боялась тебя побеспокоить, но твой Илья сказал, чтобы я проходила. Почему ты читаешь книги Карамзина, вместо того, чтобы пригласить уже Николая Михайловича и поговорить с ним?

— Потому что мне нужно понять для себя, кое-что очень важное, — ответил я жене, задумавшись. — Мне нужно понять, что важнее на данный момент: написание истории Российского государства, что не всегда правильно, но зато доступно и понятно абсолютно всем, или же развитие журналистики. Я сейчас сам себе того витязя на распутье напоминаю.

— Думаю, тебе лучше поговорить с Карамзиным, чтобы определиться, — Лиза улыбнулась.

— Ты права, нужно так и сделать, чтобы не мучиться сомнениями. И да, Николаю Михайловичу назначено на полдень, а время ещё и к половине двенадцатого не подошло. Он сам явился раньше срока, и кто виноват в том, что приходится ждать? А ты пришла меня навестить? — наконец спросил я, поднимаясь с дивана.

— Нет, не совсем, — она покачала головой. — Я хочу посетить Иоанно-Предтеченский монастырь.

— Зачем? — я невольно нахмурился.

— Чтобы помолиться, — серьёзно ответила Лиза. — Возможно, господь сжалится надо мной, и я всё-таки сумею подарить тебе сына.

— Лиза, — я подошёл к ней, обхватив за плечи. — Я понимаю твою потребность сделать хоть что-то, правда, понимаю. И даже не против, чтобы ты посетила какой-нибудь монастырь, если тебе от этого станет легче. Но, Лиза, почему именно этот?

— Мне посоветовала Мария Фёдоровна, — она посмотрела на меня немного испуганно.

— Ну конечно, можно было догадаться, — я встал и прошёлся по комнате. — У меня появляется всё чаще и чаще почти непреодолимое желание отправить матушку на богомолье именно в Иоанно-Предтеченский монастырь. Вот что, если ты меня подождёшь, то я, пожалуй, составлю тебе компанию.

— Саша, ты вовсе не должен…

— Я знаю, — нагнувшись, я поцеловал её в шею. — С другой стороны, это может быть даже поучительно. Полагаю, что компанию нам составят Сперанский, Макаров и Кочубей. Да, именно они. Ну и Зимин со своими гвардейцами.

— Я подожду в своих апартаментах, — Лиза встала, и я отступил на шаг, давая ей подняться. — Распоряжусь насчёт карет. Граф Кочубей всё ещё неважно себя чувствует, не думаю, что он сможет ехать верхом. Да и Александр Семёнович со Сперанским неважные наездники.