Поэтому я выпила еще и рассказала ему историю, которую знала только Ария.

— Наш дядя — больной сукин сын. После смерти наших родителей мы на некоторое время попали в приемную семью, ожидая, пока они не решат, что с нами делать. У моих родителей не было плана на наш счет.

Родители поступали так ради своих детей, верно? Готовились к худшему? Я несколько раз слышала, как наш социальный работник говорил, что у наших родителей не было завещания. А должно было быть.

— В итоге мы остались с нашим дядей. Он был сводным братом мамы. Я даже не знала, что у нас есть дядя, пока мама и папа… — Мне не хотелось этого говорить. Прошло семь лет, и мне не хотелось говорить, что они умерли.

— Может, нам не стоит об этом говорить. Я не хочу, чтобы это причиняло тебе боль, Клара.

Я встретила его встревоженный взгляд.

— Если я кому-то и хочу рассказать в первый раз, так это тебе.

— Хорошо. — Он кивнул в сторону моего пива.

Я сделала еще глоток, ощущая, как газировка щекочет мне язык.

— Моя мама родилась у бабушки еще до того, как та вышла замуж за отца Крейга. Думаю, это делало его и моим дедушкой, хотя я его не знала. Он умер до того, как я с ним познакомилась. Моя бабушка тоже. Я помню ее лицо только по фотографиям.

И даже тогда фотографии постепенно стирались. Иногда по ночам я просыпалась в холодном поту, потому что не могла вспомнить, как выглядели мама и папа. Как звучал их смех. У нас с Арией сохранилось несколько фотографий, но даже с ними воспоминания были нечеткими.

— Родители моего отца, другие мои бабушка и дедушка, живут за пределами Финикса. У них есть бассейн, в котором мы играли, когда приезжали туда. Раньше.

— Почему вы не переехали жить к ним? — спросил Карсон.

— Они не хотели нас. Крейг хотел. Я не думаю, что мои бабушка и дедушка знали о нем. Кем он был.

Крейг тогда был другим парнем. Добрый. Нежный. Фальшивый. Я вспомнила, как он встретил нас, присел на корточки и пожал нам руки. Я вспомнила, как он говорил, какие мы хорошенькие и как сильно напоминаем ему маму. В тот день он подарил нам плюшевых мишек и пачку «M&M».

— Он устроил отличное представление для социальных работников. Они поверили в это. Он был моложе моих бабушки и дедушки, и, поскольку он жил здесь, в Темекьюле, я думаю, все взрослые считали, что имеет смысл не переселять нас.

— Тупые ублюдки.

— Да. — Я фыркнула, делая еще один глоток. Тепло разлилось по моей груди, и мне стало легче говорить. Может, это из-за пива. А может, просто из-за Карсона.

— Ему просто нужны были их деньги. Деньги мамы и папы. Он забрал все. Дом. Мебель. Наши игрушки. Если он мог это продать, то продавал. Потом он перевез нас в тот дерьмовый трейлер и оставил деньги себе. К тому времени, как мы сбежали, их почти не осталось.

— Что он с ними сделал? Наркотики?

Я пожала плечами.

— Может быть. Я знаю, что он играл в азартные игры, потому что однажды ночью появился один парень и выломал входную дверь. У него был пистолет, и он сказал Крейгу, что если он не заплатит свой карточный долг, то умрет.

Часть меня все еще желала, чтобы это закончилось той ночью. Чтобы у Крейга в кармане не было пачки наличных, а тот парень выстрелил из пистолета.

— Он обычно устраивал вечеринки, пока мы с Арией прятались в нашей комнате. Мы даже не могли запереть дверь, потому что она была сломана. И я думаю… — Я сделала глубокий вдох, готовясь к осознанию того, что мне потребовалось некоторое время, чтобы понять. — Я думаю, была причина, по которой мама не разрешала нам видеться с Крейгом. По которой она не говорила о нем.

Спина Карсона напряглась.

— Какая причина?

— Он был придурком, и большую часть времени ему было на нас насрать. Но поскольку у нас была еда и мы с Арией могли сами о себе позаботиться, это не имело значения. Потом стало жутко. Нам исполнилось четырнадцать, и у нас появилась… грудь. — Я поморщилась, не желая произносить это слово при Карсоне. — Он смотрел на нас. Часто. И слишком часто прикасался к нам.

У меня по коже пробежал холодок. Во рту появился кислый привкус, и я проглотила его с еще одним глотком пива.

— В конце концов, это стало настолько отвратительным, что мы начали собирать вещи. Мы знали, что Лондин сбежала. Почему бы и нам не сделать то же самое?

— Тогда она была здесь, верно?

Я кивнула.

— Да. Сначала мы пытались накопить как можно больше, не зная, какую работу сможем найти, ведь нам было всего пятнадцать. Но потом он пришел за Арией.

В палатке воцарилась зловещая тишина. Карсон сидел как скала, но ярость, пульсирующая в его теле, была подобна горячей волне.