— Тебе больше ничего не нужно знать. Если повезет, ты не будешь проклята фейри в своей жизни очень долго. — Он отдергивает руку.

Я пытаюсь поймать ее и хватаю только воздух. Несомненно, выглядя при этом дураком.

— Но чем больше я знаю, тем больше вероятность того, что я смогу помочь Вам, пока они Вас преследуют.

— Ты уже достаточно помогла. Больше, чем ты думаешь, на самом деле. — Ни дыма, ни лжи. — Теперь тебе нужно немного отдохнуть. Ешь, что можешь, и ложись в постель.

Он встает, а я прикусываю губу. Нужно еще что-то сказать. Я чувствую, как он устал и волнуется. Меня переполняет желание сказать что-нибудь утешительное или красивое, как старые песни, которые пела моя мама, когда я капризничала. Но я не поэт; я могу только повторять слова, которым меня научили. Всю свою жизнь я была сосудом, позволяя другим наполнять меня своими желаниями, потребностями, мыслями... Всех остальных так много, что для меня не осталось места. И теперь, когда мне нужно предложить что-то свое собственное, я не справляюсь.

Я слышу, как он уходит, и даже не могу подобрать слов, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Позже я понимаю, что так и не поблагодарила его за то, что он спас меня.

К моему удивлению, Лорд Фенвуд дает мне второй шанс обрести свой голос на следующий вечер.

Вернувшись в свое крыло после ужина, я обнаруживаю, что дверь в кабинет открыта, огонь зажжен, стулья стоят наготове. Я занимаю свое место, с нетерпением ожидая возможности снова поговорить с ним. У меня был день, чтобы прийти в себя. Моя голова стала яснее. И мое чувство вины немного уменьшилось благодаря возможности извиниться перед Ореном за ужином.

Я слышу шаги Лорда Фенвуда, как только он входит в комнату. При этом звуке по мне разливается тепло, собирается в желудке. В горле уже першит. В тот момент, когда я пытаюсь выговорить приветствие, сверху на мои глаза опускается ткань. Я тянусь вверх, мои руки удивленно хватают его.

— Что Вы...

— Ты подала мне идею той ночью, — пробормотал он, продолжая завязывать повязку. Шелк прохладен на моем раскрасневшемся лице. — Я хотел попробовать еще раз, если ты не возражаешь? — Его голос доносится сверху и сзади меня. Должно быть, он стоит на коленях на своем стуле и тянется ко мне. Его звуки — его слова, дыхание, движения — заполняют мои уши и подчеркиваются призраком его теплого дыхания на моем затылке. Я пытаюсь подавить дрожь и проигрываю.

— Я не против, — удается мне сказать.

Позади меня происходит какое-то движение, скрип стула, звон льда в его бокале. Я чувствую движение воздуха, когда он встает передо мной, и мой нос улавливает свежий и землистый аромат, который следует за ним. Я представляю, как он смотрит на меня сверху вниз. Есть что-то уязвимое, но в то же время волнующее в том, что он может видеть меня, когда я не вижу его. В моем воображении он — всего лишь силуэт, выхваченный из темноты светом костра. Его черты — это туманные пустоты, ожидающие заполнения.

— Встань, — приказывает он. Я подчиняюсь. Он берет обе мои руки в свои и ведет меня на шаг вперед. Я слушаю, как он отодвигает стул, на котором я только что сидела, предположительно, чтобы оказаться лицом к его месту. — Вот, теперь садись. — Он направляет меня обратно к креслу.

— Это нечестно, — пробурчала я, поймав его руку, когда он собирался отстраниться. — Вы можете видеть меня, но я не могу видеть Вас.

— Правило...

— Я знаю правило; я не пытаюсь его изменить. — Я хочу прикоснуться к его лицу, почувствовать переносицу, провести кончиками пальцев по его губам и очертить их. Полные они или тонкие? Какой у него разрез челюсти? Или угол его бровей? — Могу я задать Вам вопросы о том, как Вы выглядите? Так у меня будет что представить о человеке, с которым я разговариваю. Сейчас я знаю только то, что у Вас очень красивые плечи. — Я усмехаюсь.

— Очень хорошо. Я позволю тебе это. — Он усмехается, отстраняется и садится на свое место. Я развлекаю его. Я в шоке от того, насколько мне это нравится.

Внезапно новая рассадка стала похожа на допрос. Это довольно волнующе. Я превратилась из уязвимой из-за недостатка знаний в обладательницу власти. Он собирается ответить на мои вопросы.

— Ваши волосы, они длинные? Или короткие?

— Где-то посередине, — отвечает он.

— До плеч?

— Чуть выше, совсем немного.

Я поджимаю губы, чтобы не ухмыляться как дурочка, когда начинаю рисовать его портрет в своем воображении.

— Я должна предупредить Вас заранее, что мне невозможно солгать. Так что даже не пытайтесь.

— Я даже и не мечтаю об этом.

— Хорошо. — Я откинулся на спинку стула. — Ваши волосы вьются? Волнистые? Прямые?

— В основном прямые. Однако они часто имеют свое собственное мнение. Орен всегда говорит, чтобы я стригся покороче, так как они постоянно попадают мне в глаза.