— Нет! — кричу я и бросаюсь вперед.

Фейри поворачиваются ко мне. Я бы застыла от страха, если бы не импульс, который придает мне склон хребта. Я бегу, руки болтаются; я потеряла равновесие. Руки мужчины оставляют книгу, когда я сокращаю расстояние. Все происходит с нереальной медлительностью, пока книга падает в воздухе.

Фейри с крыльями бабочки бросается на меня, но остальные, кажется, слишком ошеломлены, чтобы что-то предпринять. Я уворачиваюсь от женщины и прыгаю за книгой, прежде чем она успевает встретиться с пламенем, но моя нога задевает корень. Моя лодыжка хрустит, я поворачиваюсь. Слишком поздно, я слишком сильно потеряла равновесие. Как мне удалось так быстро сократить расстояние? Как мне удалось так близко подойти к фейри и при этом дышать?

Не то чтобы это имело значение с тем, как я падаю...

Глаза мужчины расширяются, яркий изумрудный оттенок — такой же, как весна, как возрождение самой земли — неестественный, потрясающий. Мы встречаемся взглядами, и у меня перехватывает дыхание. Его ужасающая красота — последнее, что я вижу перед тем, как упасть в пламя, и мир взрывается белым жаром.

ГЛАВА 9

Если честно, смерть причиняет гораздо меньше боли, чем я думала.

Огонь превратился в солнечный свет, окутывая меня, как одеяло. Ничего не болит. На самом деле, наоборот. Может, это как в тот раз, когда Мисти наступила мне на ногу и сломала несколько костей. Я поняла, насколько все плохо, только через несколько часов. Корделла рассказала мне о том, как тело может впасть в шок, когда она перевязывала меня в конюшне, чтобы Джойс не увидела и не отругала меня за травму.

Я впала в шок из-за сломанной ноги. Падение в бушующий огонь — это совсем другой уровень оцепенения.

Но я не совсем потеряла сознание. Вдалеке слышны крики; беспорядочные слова на короткое мгновение обретают четкость, а затем становятся слишком далекими, чтобы их можно было расслышать. Я дрейфую в бледном море, меня уносит в великое Запределье, которому у меня нет выбора, кроме как подчиниться. Я слышу новые голоса, песнопения и пение. Это не похоже на лихорадочные слова, которые фейри произносили у костра. Это пение светлое и радостное. Я слышу аккорды тысячи лютней и почему-то знаю, что все они играют для меня.

Мне кажется, я слышу голос моей матери среди хора. Она поет, чтобы я вернулась домой. Она поет, чтобы я вернулась к ней. Наконец-то, наконец-то, — припевом поет мое сердце, — наконец-то воссоединились.

Тишина.

Затем женский голос.

— Что мы будем с ней делать?

— Мы отведем ее к Вене, — постановляет знакомый голос. Я знаю этот голос. Откуда я знаю этот голос?

— Ты с ума сошел? — спрашивает мужчина. — Мы не можем отвезти ее к Вене. Даже если бы она смогла выжить здесь так долго — а она не сможет — мы не можем взять человека в Дримсонг.

— Вена — единственный человек, который знает, как вытащить из нее мою магию, — говорит второй голос. Он глубокий, как самая низкая нота лиры, звучащая в гармонии с громом на далеком горизонте. Безошибочно. Я пытаюсь бороться за сознание.

— Хол прав, — говорит другой мужчина. — Даже если бы мы захотели, она умрет раньше, чем мы доберемся до Дримсонга.

— Тогда нам придется действовать быстро, не так ли? — говорит глубокий голос.

— Или мы оставим ее в Мире Природы, отправимся в Дримсонг, спросим Вену, что нам делать, а потом вернемся и проведем ритуал, который вернет магию на ее законное место, — говорит женщина.

— Если ты не собираешься привязать ее к стулу, я сомневаюсь, что она останется на месте. Теперь мне это стало до боли ясно. — Опять этот глубокий голос. Кажется, он знает меня.

А знаю ли я его? Моя голова кажется такой туманной и тяжелой. Я открываю глаза.

— Она просыпается, — говорит Орен.

Сейчас полдень, и солнце слепит. Я медленно моргаю, когда мир приходит в фокус. Орен нависает надо мной, на этот раз в рубашке. Однако сзади нужно сделать две прорези, чтобы выпустить стрекозиные крылья, которые проносятся по обе стороны от него.

Я отшатываюсь от Орена и от остальных четырех человек, которые стоят за ним.

— Все в порядке, мы не причиним тебе вреда, — говорит Орен.

— Она тебе не поверит, — говорит женщина с крыльями бабочки. Теперь я узнаю в каждом из этих людей тех, кто собрался у костра.