— Ань, дело в том, что Милана сказала правду. Меня обвинили в убийстве, но это всё ошибка. Обвинения снимут.

— Где ты?! Нужен адвокат?!

— Ничего не нужно, я разберусь сам, — проговорил он.

— Где ты? Я приеду, я сейчас же…

— Ань, ради бога, успокойся. Со мной всё хорошо…

— Они увезли тебя в отдел? Говори!

Он выдохнул сквозь сомкнутые зубы:

— Ань, всё! Ты дома?

— Да.

— Выходи через пол часа на угол. Выйдешь?

— Зачем? — растерялась она.

— Вот и узнаешь.

И она проговорила:

— Хорошо.

Анна и правда вышла, стояла, закутавшись в куртку, от ночного ветра, когда он подъехал. Увидев его машину, сперва некоторое время смотрела на неё, потом медленно подошла к дверце:

— Ты-ы?!

— Садись, — пригласил он и завёл мотор, когда хлопнула дверца.

— Что происходит, Максим? Я звонила Милане ещё раз и она сказала, что ты уже в камере!

— Происходит то, что никто в Кайбушке не спит, похоже, — проговорил он. — А Милана твоя говорит чистую правда. Формально я сижу в камере.

— Но как?

— Денис приехал, — коротко сказал он.

— А! Денис… он же на вахте был?

— Наверное закончил смену и приехал в гости.

— Ничего не понимаю! — проговорила она. — Получается, ты всё-таки виновен?

— Меня обвинили, но я ничего такого не делал. Не убивал, не нападал…

— Правду говорят, что на тебя накинулся следователь Грисов из Нижнего? — спросила она.

— Правда. Только Грисов уже не совсем Грисов. Или совсем не Грисов?

— Что такое ты говоришь?! — воскликнула Анна.

Он обернулся к ней:

— Всё это очень плохая и темная история. Я не могу тебе объяснить всего, приехал только сказать — Ань, держись от меня подальше пока что. Будто мы не знакомы. Никуда не звони. Сиди тихо. Когда всё закончится, я позвоню сам, хорошо?

Она замотала головой:

— Нет, не хорошо! Ничего хорошего! Я не знаю, в чем тебя обвиняют, но ты ни в чем не виноват. Ты не такой, я вижу.

— Чужая душа — потёмки. Что, если ошибаешься? — проговорил Максим.

— Ни за что. Я тебя знаю! Ты так переживал, когда помогал мне тех детей забирать! Ты живой, настоящий. Ты потом к ним в больницу ездил, ты… я тебе с тех пор верю! Скажи, чем и как я могу помочь? Я ведь многих знаю в городе. Максим, не отталкивай меня. Прошу, позволь мне сделать для тебя что-то!

Пару мгновений он думал. Может быть её совет пригодиться.

— Ань, я сейчас тебе скажу, что буду делать, а ты, в случае чего, можешь прямо взять и выйти. И забыть обо мне. Хорошо?

— Говори, — потребовала она и нахохлилась. Маленький, храбрый воробышек.

Максим сказал:

— Я должен придумать, как выкрасть из больницы детей и из отдела Любовь Мергарину и спрятать их.

— Ч… что?! — проговорила она. — Что ты сказал?

— То, что ты и услышала. Так надо, Ань.

Она выпрямилась и вцепилась в сидение пальцами. Потом спросила:

— Ты уверен в том, что делаешь?

Он кивнул:

— Никогда не был так уверен.

— Ну хорошо. Я тебе помогу. Только действовать надо прямо сейчас, пока никто еще не знает, что тебя обвинили. И ещё. Ты мне всё расскажешь. Что, как и почему.

Он кивнул:

— Ладно, я расскажу. Только ты всё равно не поверишь.

Максим подъехал к клинике имени Грибова в половине первого ночи. Вынул белый халат, полученный у Анны, подошел к забору.

Аня рассказала, что за старым ясенем, в стене, дыра ведет прямо на территорию для прогулок восьмого, закрытого отделения.

За дырой конечно стоит ещё один забор, огораживающий площадку, а недалеко пост. Но врачи и медсёстры часто пользуются этим проходом сокращая путь и ночной сторож об этом знает.

Максим шёл быстро, на ходу натягивая халат так, что он и сумка закрывали лицо. Никто не сказал ни слова, когда он проходил около сторожки, внутри горел экран телевизора, чернела тень.

Детское отделение находится в противоположном конце больницы, там отдельный вход и отдельная охрана. Но персонала мало и медсестры и врачи часто берут дополнительные смены и работают на два корпуса.

Максим неспешно подошел к бюро пропусков и протянул бумажку, которую ему выписала Анна. Пропуск для ночного дежурного. У неё в столе оказалась целая стопка таких. «Мы сами себе выписываем, это удобно. Просто сканируешь бланки и всё. Потом ставишь печать, подпись, как у главврача и готово. Все так поступают, удобно».

Как она и говорила, никаких вопросов его документы не вызвали и Максима пропустили в детский корпус совершенно спокойно.

Была ночь и коридоры отделений темны, горело только приглушенное освещение. Как Анна и сказала, охранник на втором этаже, где содержались дети, ровно в полночь отправился в обход. Он пройдёт через весь второй этаж, мимо семейных палат, где содержатся дети и вернётся.