— Уходи! — бросила Ожега, и Оляна, подхватила сумку, верхнюю одежду и, прыгнув в сапоги, поспешила из чужой квартиры. Ожега появились через пару минут, и они практически побежали в сторону дома.

Оляна не думала, что Миша будет их догонять, но физически хотелось оказаться как можно дальше. Бежать, бежать и ни о чём не думать. В животе скрутило спазмом от одной мысли о том, что могло произойти, и Оляна почувствовала горячие дорожки слёз на щеках, которые тут же подстывали на ударившем под вечер морозе. Воздуха не хватало, и её заколотило одновременно от ужаса и облегчения. Очнулась она в объятиях сестры во дворе их дома.

Ожега крепко держала и поглаживала спину, позволив уткнуться в себя и дышать родным знакомым запахом со сладковатыми нотками ягод и шампуня с облепихой.

— Я… я такая дура! — в сердцах воскликнула Оляна, куда-то в шею сестры. — Он… Я думала… Я так рада, что ты… — голос сорвался до шёпота, по спине пробежал стылый озноб, и Оляна еле сдержала новый подступающий поток слёз.

— Всё хорошо, Ляна, — ещё крепче прижала её к себе Ожега, — дыши. Дыши. Просто дыши.

И она задышала, вбирая холодный воздух и медленно его выдыхая. Это помогло. Медленно Оляна отстранилась и посмотрела в лицо Ожеги. Та выглядела обеспокоенно, но, кажется, не злилась на неё.

— Как т-ты?.. — неловко спросила Оляна, снова чувствуя озноб. В объятьях было тепло и спокойно.

— Я услышала твой Зов, — поняла её с полуслова Ожега. — Твой Дар. Думаю, что он не только чтобы слышать, но и позвать в случае… в случае опасности. Хорошо, недалеко и я успела.

Оляна кивнула, нервно потеребив рунный браслетик, который недавно подарила ей Озара.

— Идём домой? — спросила Ожега, кивнув на двери подъезда.

— Н-нет… Давай немного прогуляемся, чтобы я… — Оляна повесила голову, стыдясь посмотреть в глаза сестре.

— Хорошо, пойдём, — легко согласилась Ожега. — Думаю, прогулка пойдёт тебе на пользу. Ой, я же, кстати, в «Дикси» вышла… За чипсами как раз пошла, и Озара попросила чего-то вкусненького к чаю.

Оляна кивнула. Супермаркет, в который пошла Ожега, располагался в соседнем от мишиного доме, на центральной Пролетарской улице их «полуострова», окружённого Себежским озером, и был ближайшим крупным магазином в районе. Они часто закупались там «вкусняшками», которых не достать в Беловодье. Оляне, например, нравилось пить какао или горячий шоколад с маршмэллоу, да и зефир и пастилу она тоже очень полюбила. Сами они тоже жили на Пролетарской, но поближе к школе.

Прохаживаясь в светлом помещении магазина вдоль прилавков с разнообразными продуктами к чаю, Оляне казалось, что всё произошедшее было каким-то наведённым сном, кошмаром, не имеющим с реальностью ничего общего. Как будто случившимся не с ней.

Они купили продуктов и вышли в вечернюю темноту. Крупными хлопьями пошёл снег. Первый этой зимой.

— Не говори родителям, пожалуйста, — попросила Оляна сестру.

Её красивые хрупкие мечты с детьми, похожими на Мишу, были растоптаны как снежинки, превращающие дорогу в жидкую грязь.

Глава 5

Психологические игры

Когда Ожега скрылась за поворотом к «мозгопыточной», Оляна грустно и продолжительно вздохнула, а Озара начала обдумывать план на случай, если у сестры не выйдет договориться с Полиной Геннадьевной. Школьная психологиня была молодой и принципиальной, что-то там себе про них придумавшей и постоянно пытавшейся «помочь» — да так, что хоть стой, хоть падай. Озаре казалось, что они не так и сильно отличаются от обычных людей, чтобы эта Полина за ними так бегала и пыталась «осчастливить», не имея от этого никаких особых преференций ни от школы, ни от гороно, и даже наоборот. Но и после прошлого провала со всей этой историей с соцслужбами Полина Геннадьевна не оставила их семью в покое, хотя и сбавила обороты со всеми этими «консультациями».

Доля вины в таком поведении школьного психолога была и за Оляной, которая привыкла бесхитростно говорить взрослым правду. Поначалу ей даже нравилось внимание и расспросы «учителя», к которому её привела их классная руководительница и, по совместительству, преподаватель русского языка и литературы Тамара Петровна, в пятом классе, после истории с былиной про Змея Горыныча. В отличие от других школьных педагогов, Полина Геннадьевна не ругалась, не высмеивала Оляну, расспрашивала, интересовалась, слушала, не считала глупой и как будто стала другом, угощала чаем с конфетами. И поначалу Озара даже не придала этому значения, ещё не зная, что это за учитель такой и зачем сестрёнка бегает к психологу чуть ли не каждый день, а потом сдавать назад стало поздно.

Выведав то, что знала Оляна, Полина Геннадьевна «забила тревогу». И хорошо ещё, что каких-то серьёзных родовых тайн сестра не знала вовсе, да и, кажется, мама-кудесница всё-таки поколдовала, ограничив разговорчивость дочери. Открытый характер, доверчивость и невозможность солгать или обойти вопрос — на самом деле страшная гремучая смесь, в чём они все убедились. Потому что даже без признаний их иномирного происхождения Полина Геннадьевна сочла, что живут и воспитывают детей они неправильно.