— Твои волосы, тебе и решать, что с ними делать, — сказал папа-Боеслав. — Многие богатырши кос не растили или обрезали, да и Брана тоже волосы после инициации обрезала почти так же коротко, как ты показала, её кеш до сих пор самый короткий в Клубке.

— Н-но… — попыталась возразить мама.

— Не ты ли говорила, что у кудесников зелье есть или чары какие-то, что могут быстро волосы отрастить? — спросил маму отец.

— Да… есть такие.

— Ну так и пусть девочка попробует, не понравится — отрастишь ей обратно, и всего делов.

— А и правда, — улыбнулась мама-Анна. — Я что-то об этом и вовсе не подумала!

— Собирайтесь скорее, нас в зелёных хоромах ждут.

Для удобства все дома в Гнезде именовали разными цветами. Семья Оляны, к примеру, жила в красных хоромах, они считались старшей ветвью, так как папа-Благомир был старшим сыном дедушки-Остромира. Сам дедушка-Остромир вместе с бабушкой Зиной жили в Центральных хоромах. Рядом, в детинце, примыкающем к Выходной башне, жил и дедушка-Огнеслав — младший брат Остромира, наместник и ратный воевода Гнезда и всей их верви. Огнеслав был родным дедушкой Ожеги, и его супружеский союз с бабушкой Герой из Рода Горгон был чем-то вроде «гостевого брака» по меркам Яви. Бабушка Гера не жила в Гнезде, она была главой своего Рода, и их земли граничили на юге. Дедушка-Огнеслав частенько гостил у них, да и отец, а тёти Брана и Бояна так почти всё время жили с матерью. Ожега тоже бывала в крепости Горгон, и не только на летних праздниках с дня Числобога.

Подумалось, что бабушка Гера наверняка прибудет на Инициацию и если вдруг случится превращение не в Змея, а в горгону, Ожеге придётся уехать следом за тётками. А может, и вовсе родители туда переедут… Всё равно папа-Боеслав там гостит почти треть года, объезжая общие границы.

* * *

День рождения Озары ничем особым не запомнился и был каким-то скомканным и невесёлым, — видимо, от их общего волнения и рассеянности. К тому же Озара всё время отвлекалась на какую-то тетрадку, словно им предстоят экзамены и она спешно готовится, повторяя материал. Конечно, в каком-то роде так и было, но…

Единственным развлечением, кроме еды, были игры коловершей. Дымка забавно пытался охотиться на Модю, а тот шипел, гагакал и игриво щипался, догоняя голенастого котёнка, которому на вид было месяца три-четыре. Крольчонок Оляны притворялся, что не при делах, но потом сиганул из рук хозяйки и влился в общую суматоху.

— А когда нас позовут на ритуал очищения? — спросила Оляна у матери, но достаточно громко.

Мама-Алёна не успела ничего ответить, потому что дверь в горницу резко распахнулась и вошла статная и красивая девушка с ртутно-серыми глазами и длинными распущенными платиновыми волосами. Настолько длинными, что тянулись за ней шлейфом, — Ожеге даже на миг показалось, что это не волосы, а реки, стекающие по голове и бледно-голубому летнику, расшитому серебристыми узорами. Вся девушка казалась воплощением воды и походила на бабушку Зину, когда та изредка показывалась им в своей истинной форме. Нереида? Или тоже какая-то речная богиня? А может, к ним пожаловал кто-то из клана Морозов? За странной гостьей стояли нянюшка Белава и несколько других сирин, и их лица… Выглядели одновременно удивлёнными и одухотворёнными.

— Блага?! — дружным хором воскликнули папы, развеяв интригу.

— Тётя Блага? — переспросила Оляна во всю всматриваясь в посетившую их родственницу.

— Собирайтесь, девушки. Проводить ритуал очищения доверили мне, — еле кивнула их тётя. — Жду вас к началу подани* в родовой бане, — с этим словами Блага удалилась.

— Это и была ваша сестра?.. — слегка растерянно нарушила молчание мама-Алёна.

— Нам стоит поспешить, — поднялась Ожега, прервав родительские переглядки. — До подани меньше десяти минут осталось.

— Да, а родовая баня на другой стороне Гнезда, — поддержала её Оляна. Так что они быстро встали и поблагодарив родителей за угощение, последовали за ожидающими их сиринами.

— Раньше ритуал очищения проводила прабабушка Кострома, — тихим шёпотом пояснила Озара, пока они шли от зелёных хором по диагонали через всё Гнездо. — Но она вроде бы потеряла возможность покидать родные места. Видимо, под этим предлогом тётю Благу сюда и затащили. Вроде как прабабушка сделала её своей преемницей.

— Она такая необычная, — прошептала в ответ Оляна. — Вы тоже видели ручьи в её волосах?

— Я видела, — согласилась Ожега. — Наверняка это из-за сильного слияния со стихиями.

— Человеческий облик даётся ей с трудом, — авторитетно ответила Озара. — Но всё-таки даётся.

— Жаль, родители не могут пойти, — вздохнула Оляна. — Даже проводить.

— Мы идём во взрослую жизнь, родительская воля на этом заканчивается, и это подчёркивается, — пояснила известное Озара.

Родовая баня использовалась в основном для ритуальных нужд. В каждых хоромах и возле детинца были свои бани, в которых мылись для обычной чистоты. В Родовой бане принимали роды, обмывали покойных, проводили таинства и обряды. Она была значительно выше обычных бань и гораздо светлей, сделана из огромных светлых тёсаных брёвен, чем-то обработанных как снаружи, так и внутри. Эта баня была больше похожа на терем. А ещё возле неё был оборудован небольшой бассейн, укреплённый булыжниками и галькой, который, насколько помнила Ожега по рассказам бабушки Зины, наполнялся волшебными целебными водами Материнской Реки.

Иногда папа-Боеслав или его дружинники возвращались из походов с ранениями и сутками сидели в этом бассейне, чтобы быстрей исцелиться.

На пороге бани стояла тётя Блага, она успела переодеться в ритуальную рубаху до пят, но по-прежнему смотрела на них всё с той же холодной отстранённостью, словно её лицо было маской.

Сирины замерли возле незримой черты, которая начиналась у выложенной красным камнем широкой дорожки, и дальше они пошли одни, дружно поклонившись тёте Благе у порога. Та молча поманила их за собой в предбанник и знаком велела раздеться. Её длинные волосы оказались уже заплетены в косу. Каждой из них Блага выдала по травяной свечке. В воске угадывались голубые лепестки василька и иголочки хвоща — в травничестве Ожега была не особо сильна, но точно знала, что василёк — это обережный цветок защитник, хвощ тоже помогает от многого. Ещё в свече было что-то светлое, но что, Ожега определить не смогла.