– Макруб и Дэмиэл единоутробные братья-демоны, – рассказывает она, глядя мне в глаза. – Мы не знаем точно, но в демонологии есть сведения, что они плод гнусного совокупления Смерти и Греха в каком-то из подуровней католического ада. Они родились в одной из темных нор Сатаны для того, чтобы нести людям страдания и пожирать их души в моменты слабости. Около тысячи лет назад им удалось выскользнуть из чертогов преисподней благодаря стараниям одного испанского мистика, который нашел запретные слова для тайного обряда. Время перехода было ограничено. Старший брат Дэмиэл прошел через пространственную щель своим телом, а Макруб не успел. Ему пришлось войти в мелкую подземную тварь с грязным мехом и острыми зубами. Оба брата ненавидят друг друга. Оба крайне агрессивные демоны. Вот уже тысячу лет они ходят по земле и пожирают души, не знавшие греха. И они используют людей в распрях между собой. Когда один из них умрет, другой станет гораздо могущественнее. Поэтому время от времени они устраивают охоту друг на друга. И теперь мы замешаны в этот междусобойчик.

Ольга замолкает и смотрит на меня с неким азартом, ожидая, как я отреагирую.

– Ага, – говорю. – Спасибо, так гораздо понятнее. Значит, мы теперь должны помочь одному демону убить другого?

– Верно, – кивает Ольга, как учительница младших классов.

– Ну, а что насчет людей, про которых писали в газетах. Где они?

Этот вопрос вызвал некоторое затруднение у Ольги. Она предварительно посмотрела на Виталю и мне показалось, что они без слов о чем-то смогли договориться. Знаю, звучит бредово, но не бредовее того, через что мне уже пришлось пройти.

– Они…– взгляд Ольги от Виталиных глаз соскакивает на мои, после падает на пол и снова поднимается. – Они …то есть большая их часть… мертвы…

– Что-о? – округляю глаза и ощущаю лед под сердцем.

– Что слышал, ясно! – грубо кидает мне Виталя. – Не хочешь ответов, не задавай вопросы!

И все же я рискнул спрашивать дальше.

– И к..как? Как они умерли?

Ольга вновь глазами с Виталей давай переговариваться. Мне от этих их погляделок только еще хуже становится. Чую я, что страшное в этом доме что-то произошло. Что-то такое, что и вслух сказать боязно.

– По-разному они умерли, – говорит Виталя, решив видимо прийти на помощь Ольге. – Все они были обречены с самого начала.

– Он приходил по ночам…– робко вспоминает Ольг и надолго замолкает.

– Ну и? – обрываю я упавшую тишину. – Что дальше то?

– А дальше.. Дальше он нападал, – рассказывает Виталя, глядя мне в глаза так, будто съесть хочет – Прыгал на грудь и перегрызал горло в два счета, а потом вырезал сердце когтями. Вырезал еще у живых…. А потом съедал его прямо тут же, глядя в глаза тем, кто уснул так не вовремя…

В интонациях подростка слышалось странное смакование жутких подробностей. Он словно хотел запугать меня, как малого ребенка. И надо сказать, у него это получилось.

– Матерь господня, – говорю, представляя себе эту картину. – А что было с телами?

– Тела мы сожгли…– Ольга смущенно отводит глаза. – Там, в логе, у дуба.

– Вы? – я чуть с кресла не падаю.

И смотрю то на Виталю, то на Ольгу.

– Мы,– спокойно подтверждает паренек. – Ольга мертвяков во сне видит. Как умрут, они к ней и являются. Так мы и узнали, что она медиумная у нас.

– Зачем вам было возиться с телами? – я уж начинаю сам себя за голову хватать – Зачем!? Зачем!? Зачем не позвонили в ментовку?

Виталя бросает на меня острый взгляд. Это самый тяжелый взгляд, который мне приходилось видеть.

– Так было нужно, – говорит он и я, вдруг, понимаю, почему он тут главный.– Он выбрал нас.

Между нами повисает долгая некомфортная пауза и все же я не мог не спросить:

– А твои родители… ты сжег и их тоже?

– Да… и их тоже. И могу сжечь тебя, если понадобится, – Виталя направляет на меня монтировку, будто собирается из неё выстрелить. – Ты пока не очень то нужный персонаж в этой чертовой истории.

– Виталя! – вскрикивает Ольга. – Мы же договорились!

– Я лишь обрисовываю ему перспективы. Ты не находишь, что наш новый друг слишком любопытен?

– Нахожу, – пожимает она плечами, – но..это вполне нормально. Просто мы слишком долго не общались с другими людьми.

– И это, между прочим, заметно, – говорю, слегка задетый угрозами сопляка. – И я все равно не понимаю, почему вы все это делали!?

– Он выбрал нас! – восклицает Ольга с каким-то надрывом, еще чуть–чуть и расплачется.– И этого уже не изменишь!

– Но почему именно вы?

– Мысли демоны нам не познать, – Ольга страдальчески опускает глаза и роняет слезу. – Это клубок порока, у которого нет конца и края…

– Он выбрал нас потому, что мы оказались сильнее остальных, – вмешивается в разговор Серафима, возвращаясь к нам перевязанная и посвежевшая. – А ты хоть и не репортер, а всю душу готов из нас высосать.

На ней больше нет розового халата. На выпирающем бюсте, обтянутым теперь белой футболкой, растянулась до предела черная надпись «ПАНК». На ногах старые, но чистые джинсы невинного голубого цвета. Босая и с сырыми волосами, скрученными в башню, она похожа на хиппи с приличным стажем. На хиппи с огромным кривым ножом.