– Мне трудно судить, капитан, мысли Стэна мало кому понятны, особенно в последнее время. Возможно, он увидел в деле что-то стоящее для продвижения карьеры.

– Метит в центральное?

– А кто ж из начальников туда не метит? – вопросом на вопрос ответил Джим. В этот момент из кабинета вышел Стэн.

– О, капитан Ральфс, – приветственно сказал он, – я думал, вы чуть позже будете.

– Я могу заехать позже, если нужно.

– Нет-нет, проходите, я на пару минут отойду и сразу же вернусь, расскажу, что узнал.

Стэн пропустил ее в кабинет, а Джим вернулся на свое место.

Анна впервые сидела в офисе Стэна одна. Она разглядывала портреты политиков, хаотично развешанные на стенах. Анна решила, что вырисовывается неплохая композиция, если смотреть на галерею в целом. «Стэн не любит частности, а предпочитает глобальный уровень, считая, что чем больше охват какого-либо действия, тем меньшее значение имеют детали», – подумала девушка. По мнению Анны, в характере Стэна преобладал эгоцентризм, но, несмотря на зацикленность на собственной персоне, здравый смысл был ему вовсе не чужд. Она заметила на столе, размер которого превосходил ее кухню, аккуратно сложенные пачки бумаг. На некоторых было что-то напечатано, на других – написано от руки. Анна не решилась просмотреть их. Зато она отметила, что лежащие на столе предметы выдают человека, который любит писать ручкой, а не печатать на клавиатуре. Насколько это было консервативно, Анна решить не могла, однако подумала, что в этом, безусловно, есть стиль. Вообще, девушка не раз замечала, что Стэн был гораздо более творческой личностью, чем многие его коллеги.

Еще на громадном столе Анне бросилась в глаза небольшая фотография в резной рамке. На ней была изображена семья. Молодая семья. Вот Стэн стоит посередине и держит за руки мальчика и девочку в школьной форме. Рядом с ним – довольно миловидная женщина, чуть моложе, очевидно, его жена.

«Я никогда не замечала у него кольца, да и про семью никогда ни от кого не слышала», – думала Анна, разглядывая фото.

– Это мы провожали малышей в первый класс, – сказал внезапно появившийся Стэн, – почти двадцать лет прошло с тех пор.

Анне стало немножко совестно оттого, что она как будто зашла на чужую территорию. Девушка даже не заметила, как по лицу Стэна скользнула едва уловимая грусть.

– Простите, сэр, просто человеческое любопытство. От него никуда не деться.

– Если мне не изменяет память, то кружок любопытных восьмой по Данте, – иронично произнес Стэн.

Но Анна решила его удивить.

– Да, и называется он Малеболже. Но только у Данте там другое любопытство. Там наказывались те, кто злоупотреблял своим знанием и пытался узнать что-то запрещенное или вмешивался в чужие дела. Там наказание несли обманщики, прорицатели, маги и, возможно, кто-то еще.

Анна все это произносила с нескрываемой радостью. Она, наконец, смогла поставить Стэна на место и ткнуть его носом в лужу. Роджерс был ошарашен.

– Должен признать, мисс Ральфс, эрудиция у вас на должном, я бы даже сказал, высоком уровне, – сказал немало озадаченный Стэн. Анна поставила фото на место и села в кресло напротив. – Мои жена и дети, – прервал молчание Стэн, глядя на фото, – погибли от взрыва газа в доме. Тогда произошел взрыв на всей линии газопровода, и пока не сработала система защиты, успел взорваться целый квартал, в том числе и наш дом. Это было ночью. Они спали. Даже ничего не почувствовали. Не мучились. От этого факта мне как-то легче. Я тогда был в Женеве на международном слете правоохранителей.

Теперь ошарашенной была Анна.

– Сожалею о вашей утрате, – искренне сказала девушка. – Но… может быть, вернемся к насущным делам?

– Да, вы правы, – Роджерс уже пришел в себя. – Итак, суть того, зачем я вас вызвал. Пару дней назад один лесник из Скримсхолла после сильного дождя отправился в лес собирать грибы. Но вместо грибов он нашел небольшой красный шарф, явно принадлежавший ребенку или подростку. Как законопослушный гражданин, возвращаясь домой, он занес шарф в участок и рассказал, как его обнаружил, после чего ушел восвояси. Тамошним полицейским, неплохо знакомым с делами прошлых лет, пришла в голову идея проверить описания одежды похищенных детей. И, о чудо, как только они открыли пыльную папку с самым первым делом, хотя могли залезть в компьютер и найти то же самое, поскольку все дела там оцифрованы, они обнаружили, что Лили Кэрролл, так звали первую похищенную, ушла из дома именно в красном шарфе из того же самого материала. Вот, кстати, фото найденного, – он повернул экран своего монитора к Анне, и та увидела довольно яркий красный шарф, выглядевший так, словно его нашли не в лесу, а сняли с полки.

– Вам не кажется, что этот шарф может быть чьим угодно? Он ведь и выглядит так, как будто пару дней назад там оказался.

– Я тоже так подумал. Все же если бы шарф пролежал в лесу более десяти лет, то, во-первых, был бы похож на что-то среднее между грязью и листьями, а во-вторых, его бы обнаружили еще при самом первом расследовании, поскольку лежал он всего в километре от усадьбы семьи Лили.

– Надеюсь, никто из участка не додумался навестить ее родителей?

– Ни в коем случае. Нет доказательств, во всяком случае пока, что этот шарф как-то связан с Лили. Впрочем, его уже отправили судмедэкспертам, так что скоро узнаем.

– Но вы все же чем-то обеспокоены?

– Не то что обеспокоен, скорее пребываю в нерешительности. Ведь если предположить, что этот шарф принадлежал той самой Лили Кэрролл, то значит, его берегли столько лет. А это может означать, что и саму Лили, как и, возможно, всех остальных детей, берегли все эти годы и берегут до сих пор? Своего рода апофеоз бережливости, если можно так выразиться.

– Подождите, сэр! Мне кажется, это лишено всякого смысла.

– Почему вы так считаете, капитан Ральфс?