– Мира? – высокая женщина с ярко выраженными морщинками у глаз, отложила полотенце в сторону и подошла к ней. – Ты так быстро вернулась.

– Кажется, гроза будет, – ответила девушка. – Ты в окно не смотрела?

Дана отрицательно покачала головой. Черные волосы, заплетенные в косу, чтобы не мешать, качнулись.

– Нет, готовила ужин. А что, сильно погода испортилась?

– Сильно. Ливанет точно, – кивнула Мира. – А где бабушка?

Мать неопределенно махнула рукой.

– Пошла о чем-то с Боримиром поговорить. У них какие-то свои дела.

– Интересно, что же это за дела такие…

Дана пожала плечами.

– Староста часто советуется о чем-то своем с бабушкой, она ведь была очень сильно вовлечена в дела Велегряда. Твой дедушка не боялся спрашивать совета у женщины, и не стеснялся признавать ее правоту. – Глаза Даны, и так темно-карего цвета, еще больше потемнели. Она всегда начинала грустить, когда вспоминала отца.

Мира покивала.

– А, кстати, – будто только что вспомнила Дана, – как тебе Петр?

Девушка замерла, даже забыв, что она хотела сделать (а хотела она пойти и переодеться в более легкое платье).

– В каком смысле? – подозрительно спросила она.

– Как юноша, – не моргнув глазом, ответила Дана, – он тебе нравится? Вызывает симпатию? Какие-то положительные чувства?

Мира вспомнила Петра – робкого, почти забитого, молодого парня, который обычно всегда прибивался к разным компаниям. Он чаще всего молчал, но был весьма начитан. Правда, как будущий зять, для Даны, явно не мог бы быть на первом месте, как раз из-за своей нелюдимости, а вот для Анны…

Мира нахмурилась.

– К чему ты клонишь? Бабушка опять решила взяться за свое?

Дана отмахнулась.

– Перестань ворчать на бабулю. Это ведь я спросила.

– Но я прекрасно знаю – с чьей подачи. Он что… – голос Миры дрогнул, – хочет прийти свататься?

– А почему бы и нет? Хороший молодой человек! Воспитанный в старых…

Мира перестала слушать. Она и так знала, что скажет мать. Воспитанный в старых традициях – для Велегряда это было почти идеальным показателем. Или же – для ее бабушки Анны. Отчего-то, той было очень важно, чтобы люди, а особенно – молодые, уважали их деревню и хотели делать все для ее блага.

Но вот Мира выросла другой. Ей было тесно в этом месте, в их старом доме. Тесно среди таких же, как они сами, жителей деревни – добрых и хороших людей, которые просто жили. Им было плевать, что происходит за пределами их небольшого мирка, их не интересовало, чем и как живут другие. Был только Велегряд – место их силы и поклонения.

Но Мира была не такой. Она хотела свободы, хотела уехать, вслед за отцом, чье имя стало почти что проклятым в их семье, в город. Попытаться создать и построить там иную жизнь – без устаревших традиций и правил.

Только вот как сказать о таком тем, кто, казалось бы, жить не сможет без нее?..

* * *

Когда на деревню мягким покрывалом опустилась ночь, Анна села на своей постели, пошарила рукой на маленьком столике, сделанном из пня, в поисках свечи и спичек. Нашла, чиркнула одной, и подожгла тонкий фитилек свечки.

Небольшой огонек теплого цвета озарил морщинистое лицо старушки, а потом, будто насмехаясь над тьмой за окном, принялся отражаться в стекле, слегка подрагивая.

Анна поставила свечку на столик и принялась всматриваться в ночь, царствующую на улице. Там, за пределами ее дома, был большой мир, была ее родная деревня, в каждом доме которой вершилась своя судьба.

В голове старушки, как это обычно бывает с людьми ночами, крутились какие-то совершенно безрадостные мысли: сперва она думала о том, что у нее ничего не получится, и что в скором времени Велегряду придет конец, потом – о том, что она слишком сурова с теми, кого любит больше всего на свете, затем – о роли Миры во всем этом.

Анне всегда было тяжело показывать свои эмоции, и она многие годы, в молодости, пыталась себя перекроить. Не удалось, она все так же сторонилась обсуждений душевных терзаний и не могла открыто сказать близким о своих чувствах. Порой, ее это безумно угнетало, ей казалось, что дочь видит в ней тирана в юбке, а внучка ненавидит за правила, которые Анна устанавливала с самого детства, и за неумение приласкать.

Но прошло уже много лет, прошла уже вся жизнь, и менять, как Анна считала, что-то было уже поздно.

А ведь, на самом деле, никогда не поздно сказать близким о том, что они дороги и любимы.

Никогда не поздно. У проявлений любви нет срока годности.

Он видел как она выходит из леса, помахивая полным ведром.

Нет, этот молодой человек не следил за девушкой, но всегда был рад, когда их пути, так или иначе, пересекались. Поскольку он был подмастерьем плотника, а она – внучкой вдовы бывшего старосты, видеться им было особо негде. Но Лан всегда надеялся на случайную встречу, на миг, на взгляд.